Дикая охота. Полотно дорог (СИ)

Вот же стерва старая. Точно вызову.

Даэн вспоминала издевательскую улыбку бывшей наставницы еще дня три – и с каждым разом придумывала все более нахальные ответы на ее шутку. И злилась на себя за то, что они не пришли в голову раньше. Дамала заставила ее почувствовать себя глупой маленькой девчонкой, птенцом, как пренебрежительно называли наставницы юных учениц. Вот только ей давно уже не пятнадцать лет.

Потом обиду вытеснил покой и безразличие – да какое дело? Дамала может скалиться сколько угодно: это не выведет Даэн из себя. Именно потому, что мне давно не пятнадцать лет. А потом разговор с ней и вовсе забылся, когда на горизонте показалась стена деревьев Гарварнского леса.

К этому месту Даэн всегда относилась с особым трепетом. Здесь – только гораздо южнее – прошло ее детство. Она хорошо помнила бересклетовые заросли и серебристые косицы молоденьких ив, спускающиеся к воде, мрачные сосновые рощи и полянки, залитые горячим летним солнцем. Лучи дробились, разбиваясь о переплетения ветвей и листьев, и свет пронизывал воздух золотыми стрелами. Летом там всегда пахло нагретой землей и спелой земляникой, и птичий гомон не утихал до самого вечера. Летом она часами играла там, и лощина была лабиринтом, а старое дерево с громадным дуплом – замком… Как же давно, боги. Как же давно.

Ближе к Наамаху леса Гарварны становились совсем уж дикими и колючими, и до того суровыми, что маленькие дети южных холмов, прибывшие в Келерию, всерьез боялись темной чащобы, подступающей к их горам. Но север быстро выстудил страх – да и все чувства тоже. Даэн часто думала о том, как ощущают мир другие, не знающие этих холодов. Наверное, каждый их день наполнен солнцем – как тогда, в детстве…

Хватит. Нет уже твоего детства.

До Серой Топи она добралась спустя пять дней, и все это время тяжелые облака не отставали от нее ни на версту. Снег сыпался все таким же мелким крошевом – и Даэн чувствовала: что-то не так. Наставницы говорили, что когда дикие пробуждались, снег шел непрестанно, и громадные хлопья застилали землю толстым ковром за считанные дни. На этот раз все было иначе, и это настораживало ее. Но пока ничего сделать она не могла.

Серая Топь – маленькая деревенька близ болот – выглядела донельзя отвратительно. Покосившиеся дома, беспорядочно налепленные вокруг колодезной площади, казалось, доживали свою последнюю зиму. Чахлые сады, окружающие дворы, только добавляли убогости в пейзаж. Даэн, добравшаяся до деревни поздним вечером, даже боялась подумать, что ждет ее на местном постоялом дворе. Оный обнаружился все на той же площади – рядом ютился дом старейшины. Наверняка он-то и держит.

Вывеска на скрипящих петлях гласила «Уютный очаг». Под крыльцом тихо поскуливал худой облезший пес, а гнилые ступени грозили проломиться под ногой. Уютнее просто некуда. Внутри заведение оказалось еще более паршивым. Также паршивость ему придавали две особы, сидящие у едва теплящегося очага. Точнее, одна.

Первой ее заметила именно Атеа.

- Здравствуй, Даэн, - мурлыкнула она, нарочито медленно поднимаясь со скамьи и пытаясь незаметно отбросить плащ назад за спину. Золотые пушистые ресницы трепетали, словно крылья бабочки на ветру, а взгляд янтарных глаз стал голодным. Даэн передернуло. Боги, ну почему я?!

- Здравствуй, Атеа, - как можно холоднее ответила женщина, проходя мимо светлокосой Птицы и протягивая руку ее спутнице, - Здравствуй, Меред.

Они стиснули ладони друг друга, и Меред хлопнула ладонью по скамье рядом с собой.

- Садись, Даэ. Устала с дороги, видать?

- Есть немного. Вы давно здесь?

Меред только открыла рот, как ее опередила Атеа:

- Нет, вовсе нет! Только вчера прибыли – правда, без тебя здесь было так тоскливо… Но зато теперь все прекрасно! – хищный блеск в глазах Атеа заставил Даэн отодвинуться подальше от нее. Меред закатила глаза:

- Отстань от нее, Лебедь. Не время и не место.

Атеа картинно надула губки, но послушалась. Даэн с благодарностью взглянула на Меред: только она могла приструнить молодую красавицу. Практически все время Атеа занималась тем, что вешалась на окружающих ее Птиц и строила глазки наставницам. Многие поддавались ее чарам – и ведь было чему поддаться! Атеа стоило только склонить голову набок и взглянуть из-под пушистых ресниц, и окружающие мгновенно готовы были исполнить все ее прихоти. Лебедь прекрасно знала это и активно пользовалась своей красотой. Золотая кудель ее локонов спадала до самых бедер, а глаза у нее были совершенно дивные: будто темный мед. Хитрая, словно лиса, изящная и гибкая, словно кошка, она легко перелетала из рук в руки и практически не имела друзей. Только боги знали, как так сложилось, что златовласая Птица прибилась к молчаливой, спокойной и рассудительной Меред – более того, как сложилось, что они общались вот уже десять лет. И повлиять на Атеа в течение всех этих лет могла лишь Меред.