Дикая птица

– Замолчи, – огрызнулась Рогнеда. Она удалялась от мира, отсекала звуки, свет и тень. Только она и голубовато-серебристые потоки воздуха, которые ласкали её кожу. Рогнеда сложила губы трубочкой и подула, почувствовала пальцами упругий поток, ухватила его, потянула, делая ещё тоньше, лепила нужную форму, будто из капризной глины. Воздух то и дело норовил увильнуть и рассыпаться, избавиться от ненавистных ограничений, снова обрести свободу, но Рогнеда не позволяла. Над верхней губой выступили капли пота, и Рогнеда быстро вытерла их свободной рукой. Медленно она направила получившуюся «спицу» в рану и надавила. Сперва воздух просел, но Рогнеда подхватила его второй рукой, затаила дыхание, отдавая всё внимание невидимому инструменту. Надавила ещё раз, уже сильнее.

Болт неохотно сдвинулся. Рогнеда цыкнула и, собрав все силы, резко влила их в «спицу». Болт с жутким звуком вырвался из тела с потоком крови и воткнулся в пол.

Аньяна положила пальцы на лоб Кирши и что-то быстро-быстро зашептала. Рогнеда не могла разобрать ни слова – от перенапряжения кружилась голова, шумело в ушах, руки кололи сотни игл. Когда она сумела проморгаться и прогнать мушек из глаз, раны Кирши едва заметно светились и начали затягиваться. Когда Рогнеда окончательно пришла в себя, от ран не осталось и следа. Аньяна выдохнула, осела на пол и привалилась к стене. По лицу стекали струйки пота, а грудь тяжело вздымалась.

– Он выживет? – спросил Дарен. И Рогнеда вздрогнула – пока она колдовала, успела забыть о том, что он вообще был здесь. – Мы везли его несколько часов, столько крови…

– Кирши не так просто убить, – устало улыбнулась Аньяна и поднялась на ноги. – Он… в общем, он выживет. Ты молодец, Рогнеда. Отлично справилась.

Аньяна похлопала Рогнеду по плечу, а её улыбка напомнила весеннее солнце – столько в ней было тепла и света. Рогнеда невольно улыбнулась в ответ.

– А что это у тебя? – Аньяна заметила рану Дарена. – А ну-ка иди сюда!

– Да просто царапина, – отмахнулся он. – Не нужно.

– Нужно-нужно! – засмеялась Аньяна. – Слышал про царя, который помер от того, что уколол палец иглой? Он хотя бы царём успел стать, а ты ещё царевичем помрёшь!

Дарен нехотя дался ей в руки. Аньяна ловко, без капли смущения, стянула с его широких плеч кафтан и рубаху, оголив крепкое молодое тело, и принялась осматривать рану. Дарен в отличие от Аньяны зарделся, но постарался сохранить невозмутимый вид.

Рогнеда наблюдала, как аккуратно и ласково Аньяна касалась кончиками пальцев сначала его раны, затем – лба, то хохотала как деревенская девица, то ворчала как старушка. Дарен бурчал что-то в ответ и легонько толкал её в бок всякий раз, когда она выдавала очередную шутку. И если ласки Есении заставляли Рогнеду содрогаться и вызывали приступы отвращения, то в общении Дарена и Аньяны было что-то… настоящее. Что-то, к чему и ей невольно хотелось тянуться, что на мгновение захотелось ощутить.

Когда рана Дарена затянулась, Аньяна взялась за Рогнеду.

– Вижу, с Тиргом вы тоже познакомились, – весело покачала головой она, залечивая следы укусов и царапины. – Кирши в последнее время его везде с собой таскает.

– Кто вообще таскает с собой домового? – фыркнула Рогнеда. – Или это новое оружие Гвардии – сумасшедшие коты?

Аньяна улыбнулась. На этот раз грустно.

– Тирг потерял свою хозяйку, напарницу Кирши. Она погибла пару недель назад. Полагаю, – она бросила взгляд на спящего Кирши, – они оба пытаются это пережить.

На несколько мгновений в комнате повисло тяжёлое, но не обременяющее молчание, а потом Аньяна сказала:

– Ты очень необычная чародейка, Рогнеда, – она задумчиво осматривала уже здоровую руку, не торопясь выпускать её из своих тёплых пальцев. – Никогда не видела, чтобы воздухом управляли так искусно. В Гвардии такому не учат, – она пытливо заглянула Рогнеде в глаза. – Нигде не учат.

Рогнеда пожала плечами, высвободила руку и зачем-то убрала за спину.

– У меня не было наставника. Я всему научилась сама.

Аньяна понимающе кивнула.

– Вот как. Так ты ведьма? Необычно для княгини.

– Я чародейка, – Рогнеда вскинула подбородок. – Травки-припарки и молитвы лешему не моя стезя.

Аньяна рассмеялась, стянула с печи одеяло и накрыла им дрожащего Кирши.

– Ведьмы – это не только «травки-припарки». Совсем не они. Ведьмы не знают магических наук и формул, но знают то, что недоступно чародеям, черпающим знания из книг, артефактов и расчётов. Ведьмы знают мир, чувствуют его настоящим. Их песни – это взаимодействие их духа с самой магией. Их чары – искусство. Этого порой не хватает чародеям, они смотрят на ведьм свысока, а зря. Ведьмы, они… необузданные, свободные. И только ведьме решать, что делать с этой свободой.

Аньяна погладила растерянную Рогнеду по плечу и повернулась к Дарену.

– Я не буду спрашивать, что у вас случилось. По старой дружбе. А Кирши мне всё равно не ответит. Полагаю, докладывать в гарнизон мне тоже не стоит?

– Пусть это останется между нами. По старой дружбе, – кивнул Дарен и крепко обнял её. – Спасибо тебе.