Дикая Уайлдер

– Твое выступление у музыкального автомата? – сказала она. – Как ты потирал мою шею в машине? Подошел, чтобы помочь мне с палаткой?

– Неужели то, что кто-то тебе помогает, кажется невероятным?

– Ты знаешь, что я не об этом. Дело в том, как ты помогаешь. Что ты делаешь, Лео?

Она сжала зубы, ее глаза были сердитыми. Пора было признаться:

– Я хочу быть рядом с тобой.

Она уставилась на него, и он добавил:

– У меня остались чувства к тебе.

Она покачала головой:

– Нет.

– Нет?

– Нет, – повторила она. – Прекрати.

Его сердце упало:

– Лили…

– Ты знаешь, как трудно было забыть тебя? – У нее раздувались ноздри, и он успел заметить, как дрогнул ее подбородок, прежде чем она взяла себя в руки.

Кивнув, он заверил ее:

– Конечно, я зна…

– Я понимаю, что ты звонил – сейчас понимаю – но тогда я этого не знала. Надежда на то, что ты можешь вернуться, не исчезла в один прекрасный день, Лео. Эта боль мучила меня постоянно, – она прижала к груди сжатый кулак, – в течение многих лет. Те обещания, которые мы давали, что-то значили для меня. Я понимаю, что то, что произошло, разбило сердце и тебе тоже. Я понимаю. Но когда ты делаешь все это: говоришь о чувствах, прикасаешься ко мне? Для тебя, может быть, это просто отпускной роман, но меня это возвращает в самое тяжелое время моей жизни. Если бы ты поддерживал меня – даже из Нью-Йорка – я бы выдержала все. Но тебя не было. И я не могу пройти через это снова.

Лео шагнул к ней, но отшатнулся, когда крупная капля дождя упала ему на лоб:

– Я хочу поговорить с тобой, – мягко сказал он. – Но, может быть, лучше сделать этоу меня в палатке? Сейчас начнется ливень.

– И я понимаю, что твоя жизнь на какое-то время тоже пошла под откос, – продолжала она, игнорируя его слова, – но моя была ужасной с тех пор, как ты уехал. – Ее глаза покраснели и увлажнились, когда она произнесла вслух болезненную правду:

– Я ненавижу свою жизнь. Я чертовски ее ненавижу. За исключением моих лошадей и Ник, у меня ничего нет. – Она сделала несколько глубоких вдохов через нос и покачала головой. – И что же дает тебе право возвращаться в мою жизнь, прикасаться ко мне и смотреть на меня так…

Тут небо разверзлось с оглушительным треском, проглотив остаток ее фразы.

– Лили, – он пытался перекричать какофонию ливня, бьющегося о камень. – Давай вернемся! – Холодный занавес дождя упал в их узкую расщелину, и он шагнул вперед, поднимая края своей ветровки, чтобы прикрыть ее, но она оттолкнула его.

– Мне не нужно, чтобы ты защищал меня от дождя, Лео. – Вода стекала у нее по лицу, намочив ее синюю клетчатую рубашку, под которой проступил бюстгальтер. Он с трудом снова поднял на нее глаза. Голова была как в тумане, и волнами накатывали эмоции.

– Ты мне не нужен, – настаивала она, но на этот раз с меньшим пылом.

– Ладно, – мягко сказал он. – Я делаю все это не потому, что думаю, что нужен тебе. Я делаю это, потому что хочу. – Он огляделся вокруг, подыскивая нужные слова и находя только самые простые. – Я хочу тебя.

– Но я не хочу, чтобы ты хотел меня.

Он закрыл глаза, протягивая руки, чтобы вытереть каплис лица. Когда он снова открыл их, то увидел, что Лиля вся мокрая от дождя – от кончиков волос до ресниц, щек и губ.

Под его пристальным взглядом она слизнула воду, но это движение и то, как она смотрела на него, только усилили его желание. Он невольно вспомнил, как впервые сделал так, чтобы она кончила. Она очень стеснялась, когда он раздвинул ее бедра и кончиком языка коснулся клитора. Потом он чередовал быстрые и легкие движения с медленным облизыванием, пока Лили не стала задыхаться на грани оргазма. Она зарылась в волосы Лео, прижимая его сильнее к себе, и вскрикнула, взорвавшись от удовольствия.

Спустя долгое время после того, как ее крики стихли, Лили посмотрела вниз, где он лежал у нее между ног, задыхаясь. У нее были карие глаза с темным кофейным ободком вокруг радужки, но в тот момент зрачки поглотили все, и глаза почернели от вожделения. Ее темные волосы беспорядочно разметались вокруг головы. Рубашка и лифчик были задраны, шорты болтались на одной лодыжке. Она была похожа на звезду, упавшую сквозь потолок: раскрытую и опустошенную, но все еще светящуюся изнутри.

– Прекрати, – сказала она, увидев его голодное выражение лица.

– Прости, – он зажмурил глаза, поведя подбородком в сторону лагеря, – давай… давай вернемся.

Но она не двигалась:

– Почему ты всегда так смотришь на меня?

Лео не знал, что ответить. Он не знал, как он смотрит на нее, но очевидно, не мог скрыть страсти. Он снова влюбился. Да он никогда и не переставал ее любить. Он опустил голову, уставившись на свои мокрые ботинки:

– Прости.

Он замер, когда она подняла руку и провела подушечкой большого пальца по его нижней губе, глядя на его рот так, словно хотела его съесть. Желание пронзило его, но она моргнула, гася жар во взгляде.

– Нет, – сказала она тихо, а затем громче: – Я не буду этого делать.

Он застыл на месте, его сердце трепетало.

– Лил, – сказал он, – а мне что делать?

Она подняла лицо к небу, выдохнув сокрушительное:

– Черт. Я не знаю.