Сейчас я не могу пользоваться магией, так что от меня никакого толка. Я истратила слишком много энергии и боль не дает мне сконцентрироваться. Нужно поправиться прежде, чем призывать магию. Мама знает, где мы, и Кассандра сказала, что идет к нам. Так или иначе, нам помогут.
Я нежно перекладываю совуна себе на колени. Он с трудом держит глаза открытыми. Его веки слегка приподнимаются и снова опускаются. Я глажу его перья и укутываю в полотенце, чтобы он не замерз. Пайк сидит рядом. Мы молчим, а Макгаффин смотрит то на меня, то на Пайка.
Теперь я точно знаю, что он нарочно улетел в лес, чтобы я пришла за ним. Только не понимаю, почему.
Я глажу Макгаффина, и внезапно перед глазами встает сцена, как мы с Пайком практикуемся в магии на берегу моря. Так же как мы с Эми делали в детстве. Пайк улыбается и целует меня, ветер треплет мне волосы, а над нами кружит стая чаек. Видение такое яркое, что кажется, будто вижу его наяву.
Я отнимаю руку от совы, и видение исчезает так же внезапно, как появилось.
Я моргаю несколько раз, возвращаясь в настоящее, но сердце ноет. Хочется, чтобы видение воплотилось в жизнь. Мне сложно поверить, что Макгаффин решил таким образом свести нас с Пайком, но когда вспоминаю, как тот улетел из заповедника, а потом, когда мы с Пайком спорили в лесу, это не кажется чем-то невероятным.
Когда папа стоял и смотрел, как я сажусь в такси и уезжаю, то решила, что больше никому не буду доверять. Только себе и маме. И мне было этого достаточно. Но я сказала Пайку слова, которые пообещала никогда не произносить вслух. Сказала, что я ведьма, и позволила ему узнать мою сокровенную тайну, но мир не рухнул. Моя жизнь не разрушилась, как я того ожидала.
Дрожь бежит по телу совуна, словно ему холодно, и я теплее укутываю его в полотенце. Он лежит у меня на коленях, и я чувствую, как он успокаивается.
– Тебе больше не нужно бороться, – шепчу я.
Пайк смотрит на Макгаффина, его лицо напряжено, глаза покрасневшие. Он говорил, что они с братом считали магию самой удивительной вещью на свете. Конечно, она не прогонит его боль, горе и гнев, но возможно, что-то изменит. Пайк – звездный маг, и поэтому его магия тянулась ко мне. Звездные колдуны и ведьмы помогают справляться с болью детям и взрослым, облегчая лечение.
Ужасно, что Лео не получил тогда помощи. Непростительно и бесчеловечно. Но теперь Пайк может дать другим то, что требовалось его брату, и это смягчит его боль.
А может, я пытаюсь оправдать себя за превращение, которое никогда не должно было случиться, и Пайк возненавидит магию и меня до конца своих дней.
Но не могу избавиться от ощущения, что нам обоим был нужен этот поход, и Макгаффин знал это.
Не зря совы священны для ведьм. Нет ничего удивительного, что совун помогал мне. Конечно, все произошедшее может быть чередой бессмысленных совпадений, но прожив семнадцать лет с бабушкой, я склонна верить в обратное.
«Что такое совпадение, если не тончайшая магия?».
Папа всегда закатывал при этом глаза, но бабушку это не волновало. Она верила в себя и свои убеждения, и в конце концов папа перестал говорить о совпадениях, чтобы бабушка не повторяла свой вопрос. Но мы с мамой понимали ее и всегда соглашались.
Макгаффин слегка дергается, и я убаюкиваю его. Он едва дышит, биение его сердца почти не слышно.
– Я здесь, – говорю, и впервые за эти дни совун настороженно смотрит на меня широко раскрытыми глазами, как смотрел, попав к нам в заповедник.
Он зарывается в мои объятья и переводит взгляд на Пайка, а потом снова на меня. Он глядит на меня несколько секунд и медленно закрывает глаза.
Я прижимаю его к себе, когда он делает последний вдох. Чувствую, как магия покидает его тельце и разливается среди деревьев, которые сохранят ее на долгие века.
Ничто не потеряно.
Слезы льются у меня по щекам и падают на перышки Макгаффина. Я раскачиваюсь взад и вперед, не желая отпускать его. И когда больше не могу держать его, когда боль становится невыносимой, делаю единственное, что остается: хороню среди древних деревьев, которые он так любил, окружая листьями папоротника, мхом и многовековой магией.
Я тихо молюсь за Макгаффина, благодарю, что он присматривал за мной, и предаю его земле.
Я долго стою над могилой, а потом бреду к Пайку. Боль от ожогов становится сильнее, и лес перед глазами начинает вращаться. Я ищу что-то, чтобы не упасть, но хватаю лишь воздух.
Глаза закрываются, и я падаю.
Я слышу, как Пайк зовет меня, и ко мне бежит ведьма, похожая на Эми.
* * *
– Айрис! Айрис, ты меня слышишь?
Я с трудом открываю глаза. Все вращается. Кассандра склоняется надо мной и убирает волосы с моего лица. Ее черты расплываются. Я слышу, как Пайк спрашивает, кто она, но не вижу его. Я хочу увидеть, но не могу поднять голову.
– Кассандра, – отвечает она, не отводя от меня взгляда. – Из Магического совета.
Я снова закрываю глаза. Моя голова клонится на бок, но Кассандра говорит что-то еще. Чувствую, как она закатывает мне рукава, потом штанины. Мне хочется оттолкнуть ее, попросить перестать, но не могу произнести и слова.