Дикая жизнь

Дорогой Майкл,

релятивно моей гнусности и жестокости, я неуклонно и терпеливо прошу извинений за мой варваризм как результат моего одиозного и мерзкого проступка, чтобы загладить вину за никчемные отношения с противной и каверзной Холли.

Мое кошмарное слабоумие стало для твоего толкового понимания полнейшим сюрпризом.

Получение отпущения грехов освободит меня, приглушит сердечные страдания, сделается утешением, сможет, как лекарство, успокоить, перепишет махинации и отвергнет все, что наболтали дебилоиды.

Примитивы, отморозки и хулиганье будут вызывающе и отрывисто пресечены как пригоршня ссохшихся скорлупок.

После этого скорбного инцидента мы, может быть, возвратим достойное и свободное отношение, обжитость и континуум, бальзамин на мою душу, прочность подлинных отношений, и ты снова станешь мне бесценным товарищем?

Я воображаю себе дружбу вереницей дней, которые будут соединять нас и служить как прибежище и святилище для разбитой вдребезги, бессонной простушки (меня), и помогут возмужать такому, как бесценный, волшебный, роскошный (я знаю, что это уже перебор, но мне хотелось, чтобы получилось изобильно), идеальный (ты).

Ябыхотела (слитно!), чтобы этот водоворот и гиперболы в нем стали предтечей сердечных возвратов к благодати.

Тоненькую волосинку, которая определит конец моим терзаниям по вине моей же безмерной бестолочи, ты, надеюсь, разрежешь в обеденный час (а то уже невтерпеж).

Милостиво взгляни на мою горестную парадигму, произнеси, что мое глубинное несчастье поправимо, и твой достойный панегирик встретит дружеское одобрение.

Мы будем упиваться в блаженном ликовании, увиливать от абсурдных умолчаний, взлелеяны, бодры, как сангвиник, и больше никогда не знать мытарства.

Феттучини.

Сокровища.

На этом прекращаю свой хронограф.

Твоя в будущем готовая доблестно встречать преградой каждый катаклизм –

Сибилла (чмокичмок)

(Бесспорно, щедрейшие порции вкуснятин, нектарины и тамарилло, будут моим угощением, если ты удостоишь вниманием мое ничтожное обиталище.)

Отваживаюсь поднять взгляд.

Он улыбается.

– Ты меня сразила «бальзамином на душу».

– Я позволила себе несколько раз смошенничать.

Он серьезно кивает.

– Ничего.

Я возвращаю его письмо в заклеенном конверте.

– Я не читала его.

– Можешь прочитать, если хочешь; все это ты уже знаешь, – говорит он. – И уже слышала подредактированные избранные места.

Я качаю головой.

– Нет-нет, только так я могу доказать, что я твой друг.

– Я знаю, что ты мой друг, Сибилла.

От радости я словно взлетаю.

Боль исчезает бесследно.

Вот теперь можно заняться делами, выяснить, как, черт возьми, развиваются мои отношения с Беном, посмотреть, чтобы все было в порядке к концу семестра. Потому что наконец начался обратный отсчет – последние десять дней. Я мечтала об этом с первого дня. Но при этой мысли я почему-то чувствую укол боли, а не прилив радости. Ну вот, только ностальгии мне и не хватало…

91

Энни, кажется, помешалась на грядущем астрономическом событии – лунном затмении.