Дикарь

Он будет считаться для таких, как она диковиной зверушкой, с которой станут играться то тех пор, пока он не наскучит своей избалованной хозяйке до тошноты. А она – одной из тех, кого он будет ненавидеть до конца своих дней, мечтая в один прекрасный день забрать с собой на тот свет как можно больше подобных ей нелюдей.

– Хотелось бы мне с тобой не согласиться, но… похоже ты всё-таки права. Он действительно не такой.

Полубогиня наконец-то убрала от лица мужчины руку, но разглядывать его всё равно не перестала. Правда теперь она более сдержанно осматривала его мускулистый торс, невольно прикусив нижнюю губу и, видимо, пытаясь понять, что же чувствует сама от своих новых открытий. Насколько они для неё волнительны и какие вызывают ответные чувства с желаниями.

– Не могу толком объяснить, но я ощущаю это. Как будто от него исходит какая-то особая энергетика. Он не пустой. Точнее даже живой и в нём определённо чувствуется и ум, и интеллект…

– Вы иногда такое скажете, моя монна! – служанка Тамия вдруг весело рассмеялась и, к слову, тоже уже успела к ним подойти на достаточно близкое расстояние. – Откуда у дикарей интеллект? Они же настоящие животные. Живут на одних инстинктах. Насколько я помню, нечто подобное вы говорили и о подаренном вам на десятилетие лигре. Что вы и у него видели и чувствовали во взгляде ум с интеллектом.

– Но ведь так оно и есть! Или скажешь животные, путь и модифицированные, не могут иметь интеллекта?

Тамия в ответ лишь показательно развела руками и покачала головой, но признавать правоту молодой госпожи определённо не спешила.

– С вами спорить бесполезно! Разве что остаётся только надеяться, что в этот раз вы не откажетесь от подарка. Мэтр Рэдлей уже готов в лепёшку расшибиться ради вас, а вы всё ни в какую. Правда… если и в этот раз встанете в позу, честно признаюсь, я буду совершенно не против, если вы мне переподарите этот чудо экземпляр, например, мне. Уж я то найду ему должное применение без каких-либо мучительных зазрений совести.

И в подтверждении своим словам служанка тоже окинула фигуру Каллена многозначительным взглядом, от которого у раба неприятно скрутило внутренности в животе. О каком бы наличии у него интеллекта эти двое не говорили, он всё равно оставался для них пустым местом или бездушным предметом, в присутствии которого можно обсуждать всё, что угодно, даже о размерах его члена и предполагаемых способностях в постели. Он будет всегда для них никем. Безмозглым животным с низменными инстинктами, пусть эта монна Лалия и говорит об обратном. Она всё равно не сможет допустить в свою голову мысли о том, что он такой же, как и она, человек.

– В этом я нисколько не сомневаюсь, Тамия. А на счёт отца… – девушка сделала небольшую паузу, недовольно поджав губки и даже нахмурившись, но едва ли от полученных впечатлений при разглядывании своего нового подарка. – Он пытается расшибиться в лепёшку не ради меня, а ради поддержания моей репутации в обществе. Ещё бы, у всех моих сверстников, кузин и друзей уже как минимум по три-пять личных рабов, одна я, по его словам, как та белая ворона – позорю его на весь Остиум.

– Да будет вам, моя монна. Что такого ужасного вы в этом для себя разглядели? Личную прислугу для вас иметь незазорно, а рабов – не приведи Вседержитель!

– Я бы прекрасно могла справляться и без прислуги, только, боюсь, отца точно хватит удар. И ты со мной едва не с самого моего рождения. Всё-таки это разные вещи! У тебя хоть какие-то есть права и привилегии среднего класса Остиума, а рабы… Им даже постоянные имена носить не положено. Даже у домашних животных куда больше прав, чем у сертифицированных рабов.

– Вам-то чего из-за этого переживать, моя монна? Это естественное положение вещей. Сама природа поделила людей на достойных и ни на что не годных паразитов. Вы ничего не можете с этим поделать и что-либо изменить. И мэтр Рэдлей пытается донести это до вас далеко не первый год. Вы всё равно ничего не сможете ему доказать, как и всему миру с привычным для всех укладом жизни. Плыть по течению, конечно можно, но в итоге вы, рано или поздно, выбьетесь из сил, и вас снесёт обратно туда, откуда вы так старательно до этого пытались уплыть. И ради чего, спрашивается?

Монна Лалия даже не обернулась в сторону убеждавшей её служанки, сдержанно качая головой и даже скрестив под грудью свои холёные руки, как та надменная принцесса или неприступная королева.