Дикарь

Снова встряхнул, я же примерилась, надеясь треснуть мерзавца коленом, но он словно почувствовал. Придавил мне ноги — не выбраться.

— Давай, извиняйся!

— Не буду! Хам и мерзавец!

— Еще как будешь, — пообещал он.

Перевернулся и одним движением сел, уложил вырывающуюся меня животом на свои колени.

— Пусти! Не трогай меня! Сволочь!

Вырваться не удавалось, как я ни вертелась, а держал этот гад крепко. И откуда только силы взялись? Недавно же только подыхал и скулил, как щенок? Надо было добить. Дура я.

— Ты что это задумал? — возмутилась, увидев, как Хенсли подобрал гибкую хворостину.

— Будешь извиняться? — спросил он.

— Обойдешься! Ай!

Ветка стеганула по мягкому месту.

— Ты сдурел? Отпусти немедленно! Да я тебя… Ай!

Еще один удар. Совсем не больно, но обидно как!

— Или извиняйся, или я задеру тебе подол, и будет хуже.

— Да иди ты к жротам!

— Я предупреждал.

Мои юбки взлетели и оказались у меня на голове. А зад в панталонах на виду. Хрясь! Я подпрыгнула от чувствительного удара, что обжег ягодицы. Слезы брызнули из глаз, не от боли, а от ярости. Да как он смеет? Меня никто и никогда пальцем не трогал!

— Убью! Пусти!

Хрясь!

— Уже хочешь извиниться?

— Я хочу, чтобы ты провалился в выгребную яму!

— А так?

Хрясь!

— Зря я тебя спасала! Надо было надавить подушкой и сказать, что сам сдох!

Хрясь!

— В следующий раз так и сделаю!

Хрясь-хрясь!

— Ненавижу-у-у!

Всхлипнула, потому что вдруг стало невыносимо жалко себя. И зачем я вообще сюда приехала?

— Эй, ты там что, ревешь? — донесся сверху осторожный голос.

— Да пошел ты.

Вывернулась из его рук, дикарь больше не держал. Вскочила, одернула платье и пошла к дому, сердито вытирая слезы.

— Постой.

Он снова схватил меня за руку.

— Оставь меня в покое! — заорала я. — Наказал? Доволен? Хочешь, чтобы я извинилась? Извини, умоляю, простите меня, истр Хенсли! Я верну твое ружье, и ты будешь снова тыкать им мне в лицо, угрожая пристрелить! Меня, Линк, кота, кто тебе еще не по нраву? — Стерла предательские слезы. — Жить мы тебе мешаем, да? Не волнуйся, уедем! Я думала, хоть здесь будет по-другому, а везде одинаково. Везде не ко двору. Везде… Из Лангранж-Холла этого поганого выживали, теперь отсюда… Да что такое-то? Сколько можно?

Он вдруг рывком прижал меня к себе, и я поняла, что стою, уткнувшись носом в мокрую куртку, пахнущую щелоком и мужчиной. А шершавые пальцы гладят мои волосы и шею.

— Ш-ш-ш, тише. Не надо кричать. Кажется… я погорячился. Прости меня, ладно? Не плачь, София. Я… отвык от людей. Что-то не то делаю… Вот только огрызаться и могу. Угрожать. Ладно, ты права. У меня поганый характер. Очень поганый. Сволочь я. Не повезло тебе, что тут скажешь…

Я замерла, вслушиваясь в его голос. Бархатный, мягкий. Как мех на его постели. Как поцелуи. Он словно гладил, этот голос, так же, как и руки. Ласково обволакивал в надежный кокон, защищая от всего на свете. Такому голосу хотелось верить. А еще — закрыть глаза и слушать, слушать… Слова, рокочущие звуки, мягкие нотки, проникающие под кожу…

Ужас какой.

— Я просто слегка… ненормальный.

— Я заметила!

Вырвалась и отвернулась, потерла глаза.

— Софи, посмотри на меня. Пожалуйста.

— Не буду, — буркнула я.

— Упрямая, — со смешком произнес он, снова пленяя голосом. Вот же… Гад ползучий! — Расскажи мне про этот… Лангранж-Холл.

— Не буду я ничего тебе рассказывать.

Еще один смешок.

— Я покажу тебе гейзер.

Я навострила уши. Вот это уже интересно. Покосилась на него через плечо. Стоит, щурится, улыбается краешком губ. Все-таки надо было его того… подушкой.

— Завтра покажу. Вчера там шел пар, значит, уже скоро проснется. Красивое зрелище.

— Что мешает мне пойти туда самостоятельно? — фыркнула я.

— Я установил возле гейзера ловушки и капканы, — любезно пояснил дикарь. — Чтобы всякие самостоятельные не шлялись.

— Ты сумасшедший!

Я открыла рот. А если бы мы с Линк туда отправились?

— Точно, — блестя черными глазами, хмыкнул он. — Ну, так как? Расскажешь?

— Не знаю. — Сдаваться так просто я не собиралась. — Подумаю.

И вскинув подбородок, отправилась к дому, не обращая внимания на топающего сзади Шерха. Впрочем, он не топал. Шел бесшумно, не задевая ни одной ветки. Но я чувствовала, что он рядом.

Глава 12

…достал мешочек своего любимого чая, которого оставалось совсем на донышке, потому что Заяц очень любил чай…

Интересно, как получилось, что, требуя извинений, я извинился сам? Несколько раз.

Над этим вопросом я размышлял все дорогу до дома. Ну и еще о ягодицах, натянувших батист панталон. Смотрел на рыжий затылок, вспоминал, хмурился. Как получилось, что эта девчонка орет на меня, а мне хочется ее утешить? Странно. Непонятно.

За оградой рыжая направилась на свою половину, демонстративно не глядя на меня. Я пошел к себе, вздрагивая от капель, холодящих кожу. Боль пока затаилась, видимо, решив, что хватит с меня, малахольного, и вчерашнего. Но мокрая одежда весьма неприятно липла к телу, хотелось содрать ее и согреться.