Дикарь

Я посидела, вглядываясь в темноту. А потом тихо двинулась следом. Сердце подпрыгнуло и застряло где-то в горле, я нахмурилась. Плохое предчувствие. Очень плохое. Да что происходит? Кто мог пожаловать в Оливковую рощу среди ночи?

Новорожденный месяц почти не давал света, и тусклый фонарь во дворе освещал лишь пятачок ограды. Шерх стоял в проеме раскрытой двери, расставив ноги и сжимая ружье. Совсем как в тот день, когда мы с Линк впервые остановились у ограды… Тогда дикарь напугал меня до заикания, а сегодня я злюсь от того, что кто-то прервал его ласки…

Хлопнула автомобильная дверь. Прошуршали по гравию шаги. Сердце дернулось и заколотилось испуганной дробью. Я знала эти шаги. Я знала их! Уверенные, неспешные, твердые. Шаги того, кто был хозяином жизни.

— Плохо выглядишь, Сандэр, — донесся до меня насмешливый голос. Я зажала себе рот ладонью. О Духи…

— Что ты здесь делаешь? — хрипло и как-то сдавленно спросил Хенсли.

— Приехал за своей женой, — небрежно ответил Гордон. — Так что отойди с дороги.

* * *

Я ничего не понимала!

Оглушенная и растерянная я переводила взгляд с Шерха на Гордона, с Гордона на Шерха. Мой муж рассматривал захламленную комнату с брезгливой жалостью и казался ужасающе неуместным здесь. Раньше я думала, что Гордон умеет подчинять себе пространство. Он так органично вписывался в любое помещение, будь то гостиная Лангранж-Холла, Опера или ресторан на Королевском проспекте. Там он вписывался идеально в роскошь и помпезность. А вот здесь казался лишним. В своем дорогом дорожном костюме, состоящем из отглаженных брюк, парчового жилета, светлой рубашки и плаща с меховым воротником, наследник Лангранж никак не сочетался с Оливковой рощей. И даже если он сменит одежду, все равно будет смотреться здесь инородным.

Кажется, за месяцы, что мы не виделись, Гордон стал еще привлекательнее. Или я просто забыла, какие синие у него глаза, какой волевой подбородок, какие широкие плечи. Неудивительно, что вся женская половина Кронвельгарда мечтала заполучить Гордона себе в мужья. Ну, или хотя бы в постель.

Гордон был великолепен. И мне хотелось, чтобы он убрался подальше и от меня, и от Оливковой рощи.

— Зачем ты приехал? — бросила я.

Шерх молчал, стоя возле окна, и мне совсем не нравилась бледность, залившая его лицо. Он так и сжимал двустволку, в упор глядя на развалившегося в единственном кресле Гордона.

— За тобой, Софи, я ведь сказал. Духи, что на тебе надето?

Он поморщился, рассматривая мое платье в цветочек. И острый приступ недовольства собой вновь накрыл меня с головой. Оказывается, я успела отвыкнуть от этого чувства…

— Собирайся, София, я взял билеты на дирижабль, мы должны успеть. Впрочем, тебе нужно лишь прилично одеться, все необходимое мы купим на борту, там прекрасный магазин. София, ты слышишь? У нас мало времени.

Я наклонила голову. Посмотрела на Шерха, но тот по-прежнему молчал.

— Я с тобой никуда не поеду, Гордон, — негромко ответила я.

— София, не начинай… — поморщился наследник Лангранж. — Ты уже доказала свою независимость и характер, хватит. Я оценил. Правда. И уже достаточно… проникся. Ты хотела наказать меня? У тебя получилось, дорогая.

Гордон легко поднялся, покосился на застывшего Шерха.

— Милая, прошу, не спорь. Давай поговорим на борту дирижабля. В спокойной и располагающей обстановке. У нас чудесные каюты…

— Она уже ответила, — хрипло сказал Шерх, и мы с Гордоном посмотрели в его сторону. Хенсли не мигая смотрел на гостя, и я видела, что тому этот взгляд не нравится.

— Не вмешивайся, Сандэр, — резко бросил Гордон.

— Вы знакомы? — вскинулась я. Ну да, почему раньше не догадалась? Не могла Оливковая роща достаться чужаку, значит, Шерх имеет какое-то отношение к Лангранжам… Знакомый? Очень дальний родственник?

Мужчины слаженно повернули головы ко мне, и странное понимание разлилось внутри испугом.

— Конечно, — с усмешкой сказал Гордон. — Сандэр — мой младший брат. Родной. Он тебе не сказал?

— Что? — Я с размаха села на кушетку, заваленную какими-то тряпками. Непонимающе посмотрела на Хенсли. — Что?

Брат? О, Великие Духи… Я смотрела на них во все глаза, отмечая и поразительное сходство, и удивительные отличия. Да, сейчас я видела и то, и другое. Мужчины были похожи ростом, одинаково наклоняли голову, когда слушали, сжимали губы, когда были недовольны. Но отличий оказалось в разы больше. Гордон был гладким, плавным, сытым. Словно кот — хищный, лоснящийся, довольный. Он смотрел насмешливо, улыбался лениво, ходил стремительно.

А Хенсли… Хенсли напоминал пса. Худого, изможденного, голодного. Пса, что от одиночества превратился в волка. Научился рвать зубами глупых косуль и жить в холодных развалинах, уже не надеясь даже на каплю тепла. И взгляд у него стал волчий, и повадки, а улыбку я видела лишь раз, да и то кривую.

Непохожи. Похожи. Странно. Два отражения, вот только зеркало кривое…

— Правда, Сандэр отказался от фамилии Лангранж, — уточнил мой муж.

Он казался спокойным, но я видела красные пятна на его щеках и нервно сжатые пальцы.