Дикарь

Повернулся и вышел, они не заметили. А потом просто побежал, торопясь скрыться, залезть хоть в какую-нибудь нору, где можно переждать приступ и отдышаться.

За гейзером в холмах были пещеры, но слишком далеко — не дойду. Остается и правда нора. Я нашел ее случайно, довелось как-то удирать от разъяренного кабана. Выстрелил в зверя, но лишь ранил, и в отместку кабан решил добить меня. Была зима, я трясся в ознобе почти как сейчас и залезть на дерево был неспособен. Тогда-то и увидел темный лаз в корнях старого дерева. Нырнул с головой и провалился целиком. Кроличья нора вела в утрамбованную и обложенную мореным деревом берлогу. Наверное, ее сделал кто-то из бывших владельцев Оливковой рощи, и для меня это помещение под землей стало настоящим спасением.

Сегодня я тоже провалился вниз, дополз до тюфяка и одеяла, которые давно притащил сюда. Свернулся, засунул в рот кусок деревяшки. Холод уже рвал куски моего тела изнутри, отгрызал осколками зубов. Больно…

Как-то равнодушно подумал, что, когда вылезу, Оливковая роща будет пуста. Как я и хотел. Ни рыжей, ни девчонки, ни проблем… Только вот порадоваться не получалось.

Очередной приступ боли скрутил тело, и я сжал деревяшку зубами. Обычно я теряю сознание уже через десять минут. А тут все еще держусь. Наверное, гейзер хоть немного помогает. Хотя переживать приступы без разума как-то легче. Так что даже не знаю, нужно ли мне такое лечение.

Закрыл глаза, отдышался. Холодно… Как же холодно, сожри все жрот! Как будто в центре огромной черной льдины. Как будто меня замуровали в вечную мерзлоту, похоронили в ней заживо, и непонятно, каким образом я все еще дышу!

Хоть бы каплю тепла. Хоть бы одну каплю…

Надо было сказать рыжей спасибо. Все же с ней я почувствовал себя счастливым. Короткое такое счастье, но стоит быть благодарным и за это.

Но я снова неблагодарная скотина, потому что все, чего я хочу, это вылезти из этой норы и дать Гордону в морду. Сильно, от души, так, чтобы расквасить его красивый нос. Вот только не выйдет. Я против него и минуты не выстою. К тому же не будет братец пачкать об меня руки, у него есть магия. Откинет и поморщится брезгливо.

Но я бы попытался. Жрот! Я бы попытался. Может, хоть один удар успел бы… Вот только приступы не дали мне ни единого шанса.

В углу норы темнел сундук, в который я сложил осколки. Сколько раз я смотрел на них с отчаянием и злобой? Осознавая все абсурдность своего положения? Мало кто в нашем мире знает, чем являются на самом деле эти мерцающие камушки. Мне довелось узнать, к сожалению. Благо хватило ума промолчать о своих знаниях, иначе меня не просто запечатали бы, а в тот же миг перерезали горло. Великая тайна осколков, чтоб их! Магия нашего мира… Именно с нахождения этих прозрачных кусочков началась история великих магов и потрясающих открытий. Множество вещей работают лишь благодаря камням.

Любой человек, обнаружив очаг с осколками, прыгал бы и визжал от радости, как поросенок. Я, увидев прозрачные мерцающие куски, чуть не сошел с ума. Приступ накрыл там же, возле очага, я провалялся тогда два дня без сознания. Очнулся и долго лежал, глядя на дорогую находку. Река размыла илистый берег и обнажила углубление, в котором они хранились. Я лежал, пытался дышать и думать. Я не хотел брать их. Я ненавидел их. Но я стянул одну из рубашек и переложил все осколки в узел из ткани. Все до единого.

Теперь они были здесь, в сундуке.

И я по-прежнему ненавидел их.

Наверху зашелестело, и я вскинулся, всматриваясь. В моей норе имелся магический светильник, я держал его здесь на всякий случай. Потянулся, повернул вентиль, зажигая розовато-желтый огонек пламени.

— Кто там? — прохрипел я. Неужели зверь ищет укрытие? Надеюсь, это безобидный кролик.

В лазе зашуршало, заскребло, а потом послышалось фырканье, и в нору свалилось что-то косматое и испуганное.

— Ой, — сказала Линк, тараща на меня круглые глаза.

Я сдержал ругательства и сел на тюфяк.

— Ты что здесь забыла? — нелюбезно осведомился я. — И как ты меня нашла?

— Мне Ушастик сказал, — пояснила девочка, все так же сидя на полу.

На ее кофте был пришит большой малиновый лоскут ткани, и оттуда выглядывали рыжие огромные уши. А потом и нос показался — черный и дергающийся. Фенек.

Пока я размышлял, как выставить девчонку из своего укрытия, она подползла ближе и устроилась рядом со мной. Я хмыкнул и накрыл Линк одеялом.

— И что ты здесь делаешь, позволь узнать?

— Я с тобой буду жить, — объявила девочка. — Я с ним не поеду. Он хочет нас забрать, но я не поеду.

Я снова затолкал ругательства в глотку. Да, надо отвыкать как-то.

— С ним? Он тоже Злыдняклют? — хмыкнул я.

— Ты что, не знаешь? — возмутилась крошка. — Никакой он не Злыдняклют!

— А кто? Северный Ветер?

— Да ты что! — Она посмотрела на меня с такой обидой, что я растерялся. — Он — истр Гордон Лангранж. Это плохо.

— Угу. Совсем не радостно, — хмыкнул я, мало что понимая. Общаться с Линк — это то же самое, что пытаться понять язык того же фенека.