Дикарь

Агент Галлахер повернулся, посмотрев на неё с тем же сочувствием, что и несколько минут назад.

— Надеюсь, что возможность похоронить своих родителей, возможность навещать их, поможет тебе найти некоторое успокоение.

— Я тоже на это надеюсь, — тихо сказала она. — Я тоже на это надеюсь.

Харпер всегда мечтала иметь место, где сможет погоревать. Место, где сможет попрощаться.

Глава семнадцатая

Джек

Джек не ел уже три дня. Его мучила пронзительная боль в животе, словно желудок ел сам себя. Голод делал его слабым, медлительным и сонным. Но он не мог спать, если хотел жить.

…Живи!

Щенок снова и снова уходил на охоту, пропадая там долгие часы, но даже ему, прирожденному охотнику, не везло. Погода стояла ужасная, животные прятались в берлогах, заваленных снегом или покрытых ледяной крошкой. Ещё до конца зимы многие из животных умрут, не сумев из них выбраться.

Джек думал, что тоже умрет. Его сердце, казалось, замедлилось, будто собиралось остановиться. Может, так и будет. Да и кому до этого дело? Никому. Никто даже не узнает.

У него было достаточно еды, чтобы пережить четыре дня бури, но шквальный ветер дул, не переставая, и запасы закончились неделю назад.

Джек пытался поймать рыбу, но не смог пробить толстый лёд даже после того, как несколько часов колотил по нему острым камнем. Он ждал у воды, надеясь, что олень выйдет на водопой, но было так холодно, что Щенок начал скулить, издавая низкий звук, пронизанной такой болью… которую Джек понимал даже лучше, чем его покрытый мехом друг. У него не было выбора, кроме как вернуться в дом голодным и с пустыми руками.

— Щенок, мы должны попробовать ещё раз, — сказал он.

Волк поднял голову, минуту неотрывно глядя на Джека, а затем опустил голову, как бы говоря: «Ни за что».

— Мы должны, — возразил Джек. — Чем дольше здесь пробудем, тем слабее станем.

Иногда Джек задавался вопросом, не было ли подлостью держать Щенка рядом, не мешало ли это раскрыться его волчьим инстинктам в полной мере, ведь он использовал их реже, чем должен был. У Щенка должна была быть стая, семья волков, которые помогали бы друг другу выжить. Вместо этого у Щенка был только Джек, но Джек нуждался в нём, ведь Щенок был отличным охотником, хотя в большей степени он нуждался в нём именно как в друге. Щенок был его единственным другом во всём мире, и Джеку совершенно не хотелось жить одному, особенно во время войны. Множество раз у Джека опускались руки, но он не сдавался из-за Щенка. Волк спас ему жизнь той ужасной, ужасной ночью, и еще много раз с тех пор, и теперь Джек всегда будет оберегать и защищать его или умрёт, пытаясь это сделать.

Джек надел свою самую тёплую одежду, сшитые вместе шкуры животных и несколько предметов, полученных за обмен с Дрисколлом. Если бы у него было что-то, что он мог обменять на еду, то пошёл бы в бурю к дому Дрисколла, как бы мучительно это ни было. Но Дрисколл сказал Джеку, что еда — это единственное, чего он не может получить. Еды в городе было немного, и даже Дрисколл с трудом добывал себе пропитание. Джек задавался вопросом, если война продлится ещё много зим, и еды станет всё меньше и меньше, начнут ли горожане охотиться? Собирать грибы, ягоды? Пойдут ли они в лес, чтобы добыть себе пищи?

Даже сейчас, когда Джек думал о войне и о людях, которые, по словам Дрисколла, убивали детей, тот жуткий, тёмный голос повторял в его голове: «Единственное правило — выжить».

Легкая дрожь, не имеющая никакого отношения к буре, пробежала по телу Джека, когда он вышел наружу, щурясь от жгучего мороза, обжигающего кожу.

Он сжимал перочинный нож в своих обернутых мехом руках, готовый убить любое маленькое животное или птицу, которую увидит. В лесу было тихо, даже зимние птахи не пели из-за холода.

Джек остановился на вершине небольшого холма, Щенок в нескольких шагах позади, и увидел что-то похожее на оленя, лежащего посреди равнины.

Глаза Джека расширились, и с минуту он просто стоял, замерев. Неужели животное замерзло насмерть прямо там, где было? Но нет… он видел, как его кровь пропитывает снег. Джек двинулся вперёд.

«Может быть, оленя убил другой зверь, а потом оставил недоеденным? Но почему, тем более, сейчас, когда еду так трудно достать?»

Желудок Джека скрутило от голода, и он поспешил. Ему было всё равно, почему олень лежит там. Главное, что он был там и это уберёт разрывающую на части боль, поселившуюся в его животе.

— Отойди от моей еды!

Джек резко повернулся на голос, направив перочинный нож в сторону угрозы. Щенок издал низкое рычание и пригнулся, готовый атаковать.