Дикарь

В голосе его не чувствовалось никакой угрозы. Звучал он, в общем, достаточно дружелюбно, так что я рассудил, что сматывать удочки смысла нет. Повернувшись к камину, я сдвинул решетку, подбросил несколько полешек и раздул огонь. Вернув решетку на место, я вновь повернулся к старику.

— Премного благодарен, — сказал он.

В мерцающем красном свете я мог разглядеть его получше. Это был настоящий великан, из-под ночной рубашки так и выпирали бугры мышц. Ноги его были накрыты одеялом. Он сидел, глядя на меня, и преспокойно посасывал трубку, словно я явился в его гостиную по приглашению, а не прокрался, как тать в ночи.

— Генерал Мэтью Форрест, — отрекомендовался он.

Генерал? Это объясняло, почему мое появление не вывело его из себя.

— Не стой разинув рот, — сказал он, — Назови себя.

Я издал несколько сдавленных звуков, пока пытался сообразить, что вообще происходит. Говорил он, как янки, категорично и резко, очень похоже на Майкла или Труди. Стоит мне обмолвиться парой слов, и он определит по голосу, что я не местный. В таком случае мне предстоят, мягко говоря, неприятные объяснения. Что мне нужно, так это сочинить правдоподобную ложь о том, кто я такой и откуда взялся… и ни слова о яхте и об Уиттле.

— В чем дело, ты что, язык проглотил?

Я кивнул и внезапно в моей голове родился план. Язык проглотил? Точно!

Я принялся хмуриться, трясти головой и прикладывать палец к губам. Затем я припомнил, как один из жуликов в «Гекльберри Финне» прикидывался дурачком. Он там шевелил пальцами по-всякому, изображая язык жестов, так что я тоже решил попробовать.

Генерал нахмурился. Легонько постучав себя по зубам трубкой, он сказал:

— Вижу. Ты немой. Однако не глухой. Я знал парня по фамилии Клэй, он тоже страдал от такой беды. Было это в семьдесят четвертом. Пара команчей схватили его и вырезали ему язык под самый корень. Это случилось не дальше полумили от Эдоуби-Уоллс. Рядом случайно оказался охотник на бизонов, не сразу, правда, и уложил дикарей из карабина. Клэй выжил, но языка успел лишиться. Не в силах с ним расстаться, он проделал в нем дырку и носил его на шее. Вскоре язык высох, как вяленое мясо. Я слышал, он съел его, через год или два, чтобы не умереть с голоду, когда потерял коня и ему пришлось прятаться в пещере целую неделю, пока индейцы не ушли.

Генерал оказался любителем поговорить, что меня вполне устраивало. То, как он рассказывал эту ужасную историю, живо напомнило мне дядю Уильяма.

— Мне не кажется, что ты попался команчам, — вымолвил он.

Мотнув головой, я высунул язык, чтобы показать, что он у меня в наличии. Затем показал пальцем на глотку и издал хрип.

— Э, проблемы с глоткой?

Кивок, кивок.

— Это досадно. Зато дает определенное преимущество в словесной эквилибристике.

Когда он выдал это, я не смог удержаться от смеха.

— Господь счел нужным взвалить на меня под старость не одну, а целых двух женщин, так что твоя молчаливость — просто глоток воды в пустыне.

Две женщины! От такого известия я запаниковал. Что если Уиттл заявился сюда, миновал гостиную и генерала соответственно, зато нашел дам?

Должно быть, вид у меня сделался встревоженный, потому что генерал махнул свободной рукой в мою сторону и сказал:

— Да не беспокойся о них. Им не придет в голову спуститься вниз и прервать нашу беседу. Уж если они улеглись спать, то улеглись. Именно поэтому я и прибрел привычку приходить сюда, чтобы выпить и выкурить трубочку, в то время…

— Я боюсь, что им угрожает опасность, сэр! — выпалил я.

Хорош изображать немого.

Если генерал и был удивлен тем, что я заговорил, виду он не подал. В одно мгновение он вскочил с кресла с поразительной быстротой.

— Объяснись, — приказал он. Повернувшись спиной ко мне, он бросил трубку на стол и чиркнул спичкой.

Пока он снимал стекло и с лампы и поджигал фитиль, я сказал:

— Этой ночью я преследовал убийцу. Он мог явиться сюда.

Генерал не произнес ни слова. Он живо прошел с лампой мимо меня и схватил с каминной полки револьвер. Револьвер был здоровый.

Держу пари, он знал, как им пользоваться.

— Марш за мной, — скомандовал он. — Смотри в оба.

Мы поспешно выбрались из гостиной, пересекли переднюю и поднялись по лестнице. Сердце бухало у меня в груди. Я надеялся, что женщины живы, в противном случае это будет тяжкой потерей для генерала Форреста. Но еще больше я надеялся, что мы найдем Уиттла. Я боялся его — и в то же время страстно желал увидеть нашпигованным свинцом. Пять или шесть пуль в грудь — самое то что надо.

Прежде чем мы добрались до вершины лестницы, я извлек из кармана камень. Генерал быстро и тихо двигался по верхнему коридору. Я держался чуть позади. Лампа давала неверный свет, освещая нас и стены по обеим сторонам, но оставляя большое темное пространство впереди.