Дикарь и лебедь

Пытаясь отвлечься от грустных дум о цветущих вишнях, разбитых сердцах и напуганных молящих взглядах, я прошлась по покоям и обнаружила много интересных и роскошных вещиц, сообщавших, что король, похоже, и правда не собирался меня убивать. Может, он давно собирался меня выкрасть и подготовился. А может, раньше это была опочивальня его матери или одной из его любовниц.

От мыслей о последней я отмахнулась с особенным раздражением.

Шли часы, еду приносили и оставляли у меня под дверью, а я все сидела на невероятно удобной кровати или расхаживала по комнате, размышляя, сожалея, волнуясь, пытаясь изобрести какую-нибудь стратегию, которая поможет мне покончить с этим безумием.

Но если мы понимали только язык безумия, если эти дикари другого не знали, то с чего было надеяться, что сработает что-то другое?

Ответ пришел ко мне с восходом солнца, золотистый свет которого просочился сквозь узловатые ветви, что загораживали окна по обе стороны от кровати и перекрывали вид на реку невдалеке. Но я не перешла к действию сразу же. Вместо этого я занесла в комнату завтрак и с наслаждением съела все до последней крошки, а затем легла поспать.

Мой план требовал не детальной проработки, а самопожертвования во имя спасения, – и вот тогда, возможно – лишь возможно, – что-то изменится. Сработает ли это, я не знала. И, хотя думая о том, как претворить сей план в жизнь, о бесконечных днях и ночах, что ждали меня впереди, я испытывала тошноту, одно было ясно точно. Без военной подмоги из-за моря у нас не было другого шанса.

У меня не было другого шанса.

Был только он.

Король волков. Свирепый монстр, который по причинам, о коих я только начала догадываться, мурчал и ластился, едва учуяв мой запах.

* * *

Дверь открылась беспрепятственно – как и несколько часов назад, когда я выходила за едой.

Кухарки, похоже, быстро уяснили, что я ем, а что – нет, и стали присылать мне больше фруктов к завтраку и обеду и класть порции поменьше.

Интересно, это король приказал, чтобы слуги не заходили ко мне, или они сами того не хотели? Впрочем, я была готова поспорить, что, когда я вернусь в покои, уже заправленная мной постель будет заправлена заново, а поднос с графином воды и недоеденным обедом исчезнет.

В холле стояла зловещая тишина. Я собрала влажные после ванны волосы – ибо проснулась ближе к полудню и только что выкупалась. А затем подошла к закрытым дверям в другом конце холла.

Я сразу поняла, кому принадлежат покои, что скрывались за теми высокими арочными дверями. Обе створки были украшены одинаковой резьбой в виде шипастых вьюнов и виноградной лозы. Из логова короля исходил его запах – дым и кедровое дерево.

Но сам он отсутствовал. В покоях было пусто, однако я не стала даже пытаться туда проникнуть. Двери оказались бы заперты, но даже будь они открыты, мне не хотелось знать, что за ужасы таятся в его комнатах.

Сам его запах был наживкой: он взывал ко мне, манил во тьму. Но я и так уже стояла над обрывом, готовясь спрыгнуть в темную бездну, и с горечью осознавала, что обратной дороги нет.

Я была уверена, что смогу осуществить задуманное – иного выбора у меня явно не было, – однако шанса мне такого не представилось. Я спустилась сначала по ближайшей лестнице, затем по просторной каменной, вышла в огромный вестибюль и застыла, озираясь по сторонам.

Вокруг никого не было, ни единой души. Никто не прятался в нишах, не дежурил в дверях. Ни слуг, ни стражников, ни короля.

К парадным дверям я не пошла – за ними, пусть и безмолвные, точно дежурили караульные. Свернув налево, я обогнула лестничный пролет и в углу вестибюля обнаружила вход в кабинет, где вдоль стен тянулись книжные полки, в центре стояли козетка и глянцевое черное пианино. Заходить внутрь я не стала и направилась к высоким дверям, что располагались прямо за лестницей.

Сквозь врезанные в них овальные витражи с узорами в виде алых и желтых роз, стекая по лакированной древесине, сочился солнечный свет. Двери бесшумно открылись, – сработал мой мысленный приказ, – и за ними обнаружилась терраса, а также двое молчаливых караульных, которые даже не взглянули в мою сторону. От террасы через изумрудно-зеленую лужайку тянулась дорожка из каменных плит, заросшая по бокам пышными пучками травы и мелкими белыми цветами.

Впереди высилась огромная живая изгородь, а вели к ней ряды круглых клумб, густо засаженных алыми и черными розами. Путаясь в юбке – та липла к ногам из-за обильной росы, – я прошла чуть дальше и поняла, что это вход в лабиринт.

– Это игра, – произнес низкий голос позади меня.

Сердце мое ушло в пятки. Я обернулась – передо мной был крупный мужчина: черные глаза, темно-каштановые волосы убраны за уши. На его лице медленно расползлась улыбка – он стоял, заткнув пальцы за пояс брюк, и мусолил крошечную косточку размером с зубочистку.

Его непринужденная поза не вызывала у меня доверия – я понимала, что не успею сделать и вдоха, как он набросится на меня, если сочтет нужным.

– Но опасная, – добавил он, выгнув темную бровь.

– Я не любительница игр, – парировала я, радуясь, что голос мой прозвучал уверенно.