Дикарь и лебедь

Опал прильнула ко мне, к моей ладони, что гладила ее по щеке, и обреченно вздохнула:

– Тогда да. Если ты не будешь затягивать дело, я выйду за тебя замуж.

– Могла бы хоть изобразить, что рада, – сказал я с внезапно охватившим меня раздражением. – Ты станешь королевой, и вместе мы объединим два королевства, заключив исторический…

– Договор, – закончила она и, отстранившись, подошла к ближайшему портрету – юная девушка с уложенной вокруг головы косой и одноглазым котенком на руках. – Мы заключим договор, не более того, но да, – сказала Опал и перешла к следующему полотну – деревушка на холме у Ночного моря, – мы сделаем то, что тебе, похоже, так нравится делать.

– И что же?

Ее пальцы взлетели – гипнотизирующе плавно – и зависли над пенной волной.

– Устраним несправедливость.

Я ухмыльнулся, хотя сердце мое ушло в пятки и в то же время взмыло в небо, а затем подошел к ней и обнял за изящную талию.

– Как скажешь, лебедь моя. – Она одобрительно хмыкнула, и я поцеловал ее в обнаженное плечо. – Как скажешь.

26

Дейд

– Птичка просто тебя использует, – заявил Клык, как только плюхнулся в кресло в дальнем углу зала для военных советов. – Это западня.

Тесак угукнул в знак согласия и, махнув рукой в сторону двери, обошел громадный стол.

– Не удивлюсь, если именно к этому она и стремилась все время.

– Выйти за меня замуж? – процедил я сквозь зубы.

– Поставить тебя на колени, сраный ты кретин, при помощи своей щелки.

– За словами следи, говнюк, – зарычал я на Тесака.

– Нет уж, – огрызнулся он, и у меня волосы на загривке встали дыбом, когда Тесак остановился возле карты на стене и ткнул в нее пальцем. – Сначала твой дядя, теперь это? – Друг поморщился. – Она окрутила тебя. – Он щелкнул пальцами и показал на меня: – Наложила на тебя какой-то ведьмовской приворот.

– Они же половинки, – зачем-то напомнил ему Клык. – Неудивительно, что ему хочется ее ублажать.

– А ты вообще заткнись, морда. С каких это пор обретение половинки означает, что нужно немедленно вручить ей ключи от твоего сраного королевства?

Клык поджал губы.

Я потер бровь.

– С тех пор, как я убил ее отца, о чем она никогда не забудет.

– Да знаем мы, – сказал Тесак и широко улыбнулся, словно воспоминание о том моменте принесло ему радость. Что было ожидаемо от щенка, которого нашли в луже крови собственных родителей. – Мы же были там, помогали тебе.

– Хватит, – отрезал Клык, заметив, что терпение мое на исходе. – Допустим, война закончится. – Ладно. Пускай. – Он пожал плечами: – Хорошо. Она все равно уже всем наскучила.

– У нас есть и другая потенциальная проблема – люди, похоже, навели мосты дружбы с теми, кто живет за морем, – напомнил я парням. – Война не закончится, даже если прекратятся сражения. – Одним глотком я прикончил кружку эля, что стояла передо мной. – История – лучшее тому подтверждение.

Несмотря на то что наша история говорила об обратном, между двумя правящими династиями Нодойи всегда сохранялись напряженные отношения. Ненависть, алчность, зависть и жажда власти всегда гудели в наших жилах, и при наличии достаточных средств – какие перешли в мое владение с безвременной кончиной родителей – никто не церемонился с соперниками на пути к достижению своей цели.

Разница между тем, как поступал я и как поступали мои предки, заключалась в том, что, стремясь к отмщению, я не плел интриги и не наводил морок, дабы скрыть убийства, насилие, грабежи и прочие менее приличные способы подорвать стабильность.

Я подготовился, дождался нужного момента, а затем открыто объявил войну.

– А что там королева? – спросил Тесак, глядя на замок Грейсвуд, отмеченный на карте. – Она – помеха и останется ею вне зависимости от того, женишься ты на ее дочери или нет. Мы убили ее половинку.

– Могли бы и дочурку прикончить, но нет же, – добавил Клык.

Услышав это, я свирепо оскалился.

– Преподнеси ей голову Серрина, – предложил Тесак и сел в кресло. – Этого должно хватить.

Дядюшка гнил в темнице за стеной зала для военных советов. Раз в день ему давали краюху хлеба и похлебку, а по вечерам он отмывал камеру от собственного дерьма. Я приказал, чтобы ведра для испражнений ему не давали.

Этого было мало. Даже смерть не стала бы для него достаточным наказанием. Но умереть ему все же придется.

– Рановато пока, – неохотно ответил я. – Пускай помучается еще со своими демонами. – И от боли, когда я врежу ему так, что мозги вытекут через ноздри.

– Это ведь и правда западня, – повторил Клык, глядя на карту на стене.

– Думаешь, я сам этого не понимаю? – Я отправил послание Никайе еще три дня назад, как только мы вернулись из художественной галереи, и ее ответ пришел незамедлительно, написанный ровным почерком, хотя каждое слово, выведенное на том куске пергамента, сообщало об остром желании королевы, чтобы я корчился в муках, а дочь вернулась домой в целости и сохранности.

Я не знал, чего ожидать. Я не знал эту женщину. Но знал: в том, что касалось меня, особого выбора у нее не было вот уже четыре года.