Дикарь и лебедь

– Ванильная роза и… – Я принюхался к следам аромата в прохладном воздухе. – Похоже на коричневый сахар. Карамель?

Опал спрятала улыбку за хрустальной бутылочкой, заткнула ту пробкой и поставила обратно на полку.

– С твоим носом угадывать нечестно. Хотя он пригодится, когда я решу… – Чуть помрачнев, она осеклась.

– Когда ты решишь что?

– Я хотела сказать: «Когда я решу сделать новые духи». – Опал всплеснула руками, натянуто улыбнулась и отошла. – Но как знать, что и когда теперь с нами случится. Это глупо.

Я пошел за ней следом, ее тон с оттенком печали меня насторожил.

– Это не глупо. Ты сама все это сделала? – Я оглянулся на полки. – Все эти духи?

– Да, – ответила она откуда-то издалека.

Я нашел лебедь у входа в гардеробную, застывшую перед нарядным платьем в рюшах.

Перед свадебным платьем.

Ее разочарование выплеснулось в комнату, и мне захотелось сорвать это платье с вешалки и разодрать на клочки.

– Допустим, ты бы такое не выбрала, – сказал я, вошел в гардеробную и положил руки ей на бедра. – Но, позволив этому платью облечь твое тело, ты сделаешь ему одолжение, и оно станет казаться еще более роскошным.

Опал сглотнула и прильнула ко мне с трепетным вздохом.

– Пойдем. – Я развернул ее лицом к комнате и направил в сторону кровати. – Нам стоит поспать, пока нас не услышали и не обнаружили наше присутствие. – Она помедлила, и я предложил: – Или можем отыскать твою маму и сообщить, что прибыли. Это было бы любезно с нашей стороны, так ведь?

Опал обернулась ко мне с улыбкой во весь рот.

– Нашел же ты время вспомнить о хороших манерах, дикарь. – Улыбка ее потухла, она села на край кровати и тихо сняла туфли. – Они лишь принесут тебе проблем.

– Значит, будем прятаться до самой свадьбы, – заключил я, сочтя это до нелепого недостижимым.

– Попросту говоря, да.

Упрямая, умная лебедь.

Я сапоги скидывать не стал, но подошел к сиденью на подоконнике и выглянул наружу. Сквозь ночную тьму проступали очертания горной гряды, где держа ухо востро дремали мои собратья – ни одного огонька от костра видно не было.

Бриз принес запах бесчисленного множества цветов и растений, и я опустил взгляд на сады под окном, что тянулись вдаль до лугов и леса.

Сколько же ночей, подумал я, присев на мягкое сиденье, провела здесь моя лебедь, латая одежду, читая, сочиняя духи и витая в облаках, пока я был где-то там. Пока я был по ту сторону ущелья, в милях от ее замка, строил коварные планы, мародерствовал и уничтожал их народ. Убивая или заставляя сдаться – не суть важно. Я отнимал и забирал силой, не чувствуя при этом ничего, кроме праведного пыла, ибо справедливость нужно было восстановить.

И восстанавливали ее под покровом ночи орды бестий и их мстительный король.

– Я был королем с тех пор, как научился выговаривать это слово, – тихо сказал я в окно, которое осторожно прикрыл. – Однако никогда не вел себя как оный.

На минуту установилась тишина, и я засомневался, ответит ли мне на это Опал хоть что-то, но затем она прошептала:

– У тебя не было времени привыкнуть к этому статусу. – Раздался шорох постельного белья, и я посмотрел в ту сторону – ее золотые локоны рассыпались по подушкам. – Ты всегда был королем.

Но только ли им я мог быть и буду дальше? Знали только звезды.

– Я не в восторге от мысли, что стану королевой, – сказала Опал, чем шокировала меня. – Она не вызывает у меня отвращения, но…

– Но и энтузиазма тоже, – сказал я, слабо улыбнувшись. – Однако из тебя, моя нежная лебедь, выйдет беспощадная королева.

Она хихикнула в ладошку, затем вздохнула и спросила:

– Думаешь?

– Уверен, – мгновенно ответил я. Заставив себя отвести взгляд от ее тела, пошевелившегося под простынями, я снова посмотрел в окно. – Те, что не облечены властью, сожгли бы нас на кострах, если бы услышали подобные разговоры.

– Им не понять.

– Не понять, – согласился я, глядя, как покачиваются подсолнухи, умытые лунным светом. – Не думаю, что вообще можно понять то, чего ты сам никогда не переживал.

Опал снова пошевелилась.

– Иди ко мне, приляг.

– Прилечь или возлечь с тобой? – Я надеялся на второе, но в то же время уповал, что она скажет «нет», потому что сам я отказаться от нее не мог, хоть и велик был риск выдать наше присутствие здесь.

Опал снова поймала в ладошку смешок, а я поднялся с подоконника и осторожно сбросил сапоги, оставив их у ее кровати.

Ее улыбка обмякла, она закусила губу, когда я снял жилет и распустил шнуровку туники. Лебедь приподняла одеяло, и я, хоть и знал, что от меня исходит жар, не сказал, что это излишне.

Под одеялом я смогу быть ближе к ней.

Опал подложила ладонь под щеку – тень от ресниц упала ей на скулы – и принялась наблюдать, как я устраиваюсь на соседней подушке.

– Ты, похоже, нервничаешь.

Я приподнялся на локте, чтобы лучше ее видеть.

– Если я признаюсь, что и правда нервничаю, это прозвучит неподобающе для короля?

Свободной рукой моя лебедь дотронулась до кончика моего носа.

– Это прозвучит честно.

– Можно честный ответ? – Я решил воспользоваться моментом.

– Конечно, – шепнула она.