Дикарь (Третье слово)

МАРГА (забегает за стол). Спасибо, Пабло! Иди, купайся! Холодная вода тебе очень поможет…

ПАБЛО. Нет, я пойду только с тобой!

МАРГА (почти кричит). Пабло, мы не в лесу! (Бежит.)

ПАБЛО (преграждает ей путь). Стой!

МАРГА. Я закричу!

ПАБЛО. Стой, говорю!.. (Сильно прижимает ее к себе, целует. И внезапно отпускает.) Теперь кричи. Только запомни: тут главный – мужчина… (Бросает на пол куртку, расстегивает рубаху.) Жду тебя на реке! (Убегает.)

МАРГА. Дикарь… дикарь…

Появляются испуганные тетки.

АНХЕЛИНА. Ничего не говорите, сеньорита! Мы видели…

МАТИЛЬДА. Какой дикарь! Поцеловать вот так, насильно…

МАРГА. Нет, он еще не научился целовать! Он меня укусил.

МАТИЛЬДА. Укусил? Господи милосердный!.. (Падает в кресло.) Анхелина!..

АНХЕЛИНА. Я понимаю, понимаю… (Громко.) Эусебьо! Багаж сеньориты!

МАРГА. Нет, я остаюсь!

МАТИЛЬДА. Вы остаетесь?

МАРГА. Не знаю, смогу ли я чему-нибудь научить… Но мне надо многому научиться самой!

 

Пение птиц.

(Прислушивается.) Да, милый, да, я знаю… Весна!

АНХЕЛИНА. С кем вы говорите?

МАРГА. Со щеглом.

Слышен крик Пабло: «Мар-га-а-а!..»

 

(Улыбается, поднимает руку, кричит.) Пабло-о-о!.. (Сбрасывает на пол жакет, выбегает.)

Щегол весело поет – он столько повидал в жизни.

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Одна из комнат. Застекленная галерея, в глубине выход в сад. Эта та же галерея, которую мы видели в первом акте, но изнутри. Справа – лестница с массивными перилами. На первом плане – дверь, на втором – выход в холл.

Старое дерево, темно-красный бархат. Мужественная неприхотливость покойного отца смягчается ручными вышивками и нежностью теток…

Осенний вечер. ТЕТЯ АНХЕЛИНА сидит у стола, заваленного книгами, рисунками и чертежными принадлежностями. Восхищенно рассматривает тетради и рисунки, слушает Ролдана любезно и безучастно, как слушают шум дождя. РОЛДАН нервно ходит по комнате, разглагольствует.

РОЛДАН. Нет, это уже слишком! Многое нужно простить, многое… Но чтобы вынести подобные вещи, нужно поистине терпение францисканца. Я бы даже сказал, терпение бенедиктинца! А я не рожден мучеником. Вы слышите, не рожден!

АНХЕЛИНА (вежливо). Я рада. Вы чуточку запутались в бенедиктинцах, францисканцах и мучениках, но я не так уж строга в вопросах религии. Говорите, говорите… (Берет другую тетрадь.)

РОЛДАН. Если в этом доме никто не считается с моим мнением, я подаю в отставку! Это оскорбляет мое достоинство. Что же мне еще прикажете делать, я вас спрашиваю?

АНХЕЛИНА. Да, да, сеньор, очень хорошо…

РОЛДАН. Сеньорита Анхелина, вы меня слушаете или нет?

АНХЕЛИНА. Простите, как вы сказали?

РОЛДАН. Так я и думал. Я уже полчаса твержу вам, что подаю в отставку. И что же? Все тщетно. Когда вы любуетесь тетрадями «вашего мальчика», вас не отвлечет даже взрыв!

АНХЕЛИНА (на секунду отрывается от тетрадей). Что? У вас был взрыв?

РОЛДАН. Пока еще нет. Но при таком положении вещей я не удивлюсь, если будет.

АНХЕЛИНА. Ну, не надо преувеличивать. Конечно, Пабло непослушный мальчик, но вы не можете отрицать, что он очарователен!

РОЛДАН. По-вашему, очаровательно въезжать верхом в мой кабинет?

АНХЕЛИНА. Ну?! Вот чертенок!

РОЛДАН. А бросать мне камни в окно, когда я прилягу после обеда? У меня не осталось целого стекла!

АНХЕЛИНА. Да? Какой проказник! Вы должны понять, он ничего такого не видел в детстве и все у него сохранилось. Ведь вы же сами когда-нибудь бросали камни в окошко?

РОЛДАН. Возможно, возможно, сеньорита… Только мне в детстве не было двадцать четыре года. И если бы одни стекла!..

АНХЕЛИНА. А еще что?