Дикари

– Неплохо будет сделать запасы, – предположил Литиас. – Я думаю, что цена на серу поднимется. А во всей Южной Италии только один этот рудник. В Африке их нет. Пойдем выпьем чего-нибудь, – добавил он, когда они возвращались к харчевне, – я приглашаю, ведь ты гость.

Он провел ветерана под навес, устроенный с задней стороны харчевни, где сейчас была тень и откуда открывался вид на залив и зеленые окрестности Геркуланума и Помпеи. Они были одни, и Котий не сомневался, что его собеседник хочет воспользоваться этим, чтобы выведать побольше о том, чем именно собирается заниматься его новый клиент на склонах Везувия.

Мальчик-раб тотчас, не дожидаясь приказания, принес вина и два оловянных кубка, наполнил их и ушел. Котий выпил глоток, вытер рот тыльной стороной кисти и начал разговор с обычных расспросов.

– И как идут дела на этом руднике? – спросил он.

– Для тех, кто под палящим солнцем отбивает серу киркой, дела идут не очень хорошо, – ухмыльнулся Литиас.

– Так это тяжелая работа? – спросил Котий.

– Еще какая. Человек может там проработать самое большее пять лет. Но еще до этого все теряют зрение...

– И никогда никто не убегал?

– Это невозможно. За ними слишком хорошо следят, они закованы в цепи и все такое.

– То есть человек, попавший туда, никогда больше не выходит, – заключил Котий.

– В принципе нет, – сказал Литиас и налил еще вина в уже почти пустые кубки.

Он сказал «в принципе». Котий еще раньше объяснил, что молодая рабыня – не его спутница. Разговор становился двусмысленным.

– Почему ты сказал «в принципе»? – спросил бывший легионер. – Разве есть и такие, что выходят?

– Бывают помилованные, но такое случается не часто. Большинство тех, кто там работает, просто отбросы общества, судьба которых никого не заботит.

Котий выпил большой глоток, чтобы продолжить разговор.

– А как ты считаешь, если заниматься делом одного из тех, кто там содержится, то можно его вызволить?

– Это надо выяснять в Риме, – ответил Литиас. – Если Тит Цезарь кем-нибудь заинтересуется, – смеясь, добавил он, – то уверен, что он сможет его вызволить...

Котий почувствовал, что тот не хочет говорить большего и что он зашел слишком далеко. Тут же сообразив, как использовать в своих целях то, что сообщил ему о Хэдунне, он начал разрабатывать эту идею.

– Внизу мне сказали, что можно кое-что передать осужденным. Еду или письма...

– Если тебе сказали, то, наверное, это вполне возможно...

Ответ сопровождался понимающей улыбкой.

– А ты можешь в этом помочь?

– Так тебе еще сказали, что можно обратиться ко мне, так?

– На самом деле мне сказали, что ты знаком с чиновниками рудника и другими...

– Я здесь уже семь лет, – серьезно ответил содержатель харчевни. – И мне было бы несладко, если бы я их не знал. Они приходят ко мне и помогают моей торговле. Им почти так же тяжело, как и осужденным, и у них маленькое жалованье. И я не стыжусь, когда могу оказать кому-то услугу. К тому же если речь идет о незапрещенных вещах... – Он громко засмеялся. – Или не слишком запрещенных! – Литиас дружелюбно посмотрел на сидевшего напротив человека, чтобы приободрить того. – То, что ты хочешь у меня попросить, как-то связано с красивой девушкой, приехавшей на муле? – И он подался вперед на табурете, показывая свое расположение.

– Это так, – согласился Котий. – Я тебе сейчас все объясню. Когда мои близкие узнали, что я отправляюсь на эти рудники, чтобы закупить серу, ко мне пришла одна богатая матрона. Она мне сказала, что ее сын находится там в заключении, что он влюблен в свою рабыню и что она заплатит мне максимальную цену, если я передам ему еду и, особенно, если смогу провести к нему девушку, чтобы он переспал с ней. Ей сказали, что такое возможно и что весь вопрос только в деньгах. А эта благородная женщина сейчас хлопочет в Риме о его освобождении.

И Котий замолчал, ожидая ответа.

– Такое возможно, – степенно ответил Литиас. Он уже вошел в курс дела и говорил таким тоном, каким обычно обсуждают деловые вопросы. – Это случается не часто, это точно, но для этого существует одна уловка.

– Какая же?

– Когда стороны приходят к соглашению, то девушку проводят в лагерь и закрывают в комнате, для этого и предназначенной, потом идут за пленником, освобождают ноги от цепей и оставляют с ней на час. Только, – добавил он, – поскольку надо уговорить нескольких начальников, то это делается не даром...

– Так сколько?

– Надо рассчитывать на пять тысяч сестерциев.

– Действительно, – согласился Котий. – Двадцать тысяч ассов, чтобы сделать то, что стоит восемь ассов в любом борделе, правда не даром. Так вот, эта добрая женщина доверилась мне, и я пустился в путь со всем необходимым. Она сама вдова, ее муж был очень богат, и у нее единственный сын.

– Тебе решать. И еще ты должен сказать мне его имя.

– Его зовут Сулла.

Было маловероятным, что содержатель харчевни, прилепившейся к склону Везувия, слышал что-нибудь о деле с завещанием Менезия.

– Хорошо, – сказал Литиас. – Я узнаю все завтра. А что он сделал, этот Сулла, что его отправили сюда?