Дикие

Воздух наэлектризован паникой. Она не только внутри — она везде, и она подстегивает нас, усугубляя хаос. За криками я почти не слышу собственных мыслей, за туманом почти не вижу комнаты. Я прикрываю рот курткой и дышу через ткань. Какое-то время это помогает. В голове проясняется, и мысли приходят в порядок, но дыма слишком много, разбрызгиватели продолжают работать, и отраве некуда деться — только в нас.

И тогда они начинают падать. Быстро, за считаные секунды, изломанные, с распахнутыми пустыми глазами.

— О боже, — говорит Кэт и тоже оседает на пол.

— Джулия, — зову я. — Скорее.

Сара склоняется над Кэт и трясет ее за плечи. В другом конце комнаты кто-то маленький и тощий, как щепка, лежит на руках у Лэндри. Кто-то рыдает, кто-то кричит, и если мы задержимся здесь еще немного, то в живых никого не останется.

— Ничего не выйдет, — говорю я. Дыхание вырывается слабыми прерывистыми толчками. — Может, попробовать разбить стекло?

Джулия встает, пошатываясь.

— Чем?

Она права. В комнате нет ничего, ни одного пюпитра, а сетка изувечит руку тому, кто попробует разбить стекло. В голове туман, контуры расплываются. У меня мало времени. Нужно что-то решать.

Я снимаю куртку и оборачиваю ее вокруг левой руки, крепко сжимая ткань в кулаке. Я знаю, что будет больно, но яд уже обжигает легкие. Сейчас или никогда.

Я с силой бью по стеклу один раз, второй, третий.

Оно поддается. Секунду я не чувствую ничего, только холодный порыв свежего воздуха, а потом боль ослепляет меня, взрываясь в руке, кидая меня на колени. Я подползаю к двери, просовываю невредимую руку в дыру и нащупываю замок. Металл проворачивается в липкой ладони, и я думаю, что меня сейчас стошнит.

Я наваливаюсь на ручку. Мир накреняется. Дверь распахивается, и я вижу над головой размытую серую плоскость. Я не чувствую руки. Я закрываю глаз и оседаю на пол.

— Эй! Эй, ну же, очнись.

С неимоверным усилием открываю глаз. Надо мной склоняется Джулия.

— Получилось? — каркаю я.

— Все хорошо, — говорит она. — Воздух очищается. Подними руку. Мне кажется, ее надо держать повыше, кровь так и хлещет.

Она приподнимает мне локоть и снимает куртку с изрезанной руки. Ощущение такое, будто с меня сдирают кожу, но это всего лишь боль, а к боли мне не привыкать.

Комната снова обретает резкость, и я начинаю видеть. Девочки распростерлись на полу там, где стояли. Мы с Джулией у двери, остальные лежат по всей комнате. Кто-то приходит в себя и начинает шевелиться, но глаза у всех затянуты одинаковой мутной пленкой.

— Все наружу, — говорю я. — Надо выйти из этой комнаты.

Разбрызгиватели постепенно останавливаются, и Джулия помогает мне прижать руку к груди и подняться на ноги. Выложенный плиткой пол усыпан стеклом и заляпан кровью. Я смотрю, как выжившие тащат мимо меня в коридор тела, и медленно иду за ними.

Как она могла так поступить? После всех этих месяцев, после всего, что мы пережили, — как она могла поставить на нас крест?

ГЛАВА 21

Шестнадцать трупов. Мы подсчитываем потери в коридоре, подальше от остатков газа, и Джулия перевязывает мне руку полосками ткани, оторванными от куртки одной из погибших. В основном это малыши — из младших классов осталась только Эмми, — но умерла также моя одноклассница Дара и еще три девочки годом старше. Мы выкладываем их тела в ряд и закрываем им глаза.

Воцаряется тишина, которую нарушают только приглушенные рыдания. Нас осталось человек сорок, и мы чувствуем себя такими ничтожными. Я вижу, как Эмми сидит у тел своих одноклассниц, осторожно причесывая им волосы пальцами, и у меня перехватывает дыхание.

— Это директриса, — хрипит Кэт. — Это она сделала. Нельзя спускать ей такое с рук. Она убила наших подруг. Пыталась убить нас всех.

— А что мы можем сделать? — спрашивает Лорен, и я оглядываюсь на нее. Она стоит у тела своей подруги Сары. — Она сбежала.

— Я могу ее найти, — говорю я, игнорируя пульсирующую боль в ладони. Я должна. Найду ее — найду Риз. Риз на меня рассчитывает.

— А потом что? — Лорен сипло смеется. — Убьем ее?

— Да, — говорит Кэт. — Именно это мы и сделаем.

Ее слова встречает одобрительный гул, сперва тихий, но постепенно нарастающий. Лорен качает головой.

— Там снаружи медведь, ворота открыты. Школе конец, и нам тоже. Может, стоит лучше подумать об этом?

Кэт начинает на нее орать, и комната взрывается звуками. Я смотрю на Джулию, до сих пор не проронившую ни слова. Она обнимает за плечи Карсон, которая прячет лицо у нее на шее. Ее подруга с ней. Моих подруг у меня отняли.

— Джулия, — негромко окликаю я ее. — А ты что думаешь?

Джулия смотрит на Кэт и Лорен, а потом поворачивается ко мне.

— Найди Риз, — говорит она. — Ее надо выручать, и поскорее.

Я благодарно улыбаюсь, пожимаю ей руку здоровой рукой и медленно, шаг за шагом, продвигаюсь по коридору. Убедившись, что никто не обращает на меня внимания, я разворачиваюсь и бегу в сторону вестибюля. В голове еще висят остатки тумана, левая рука пульсирует в такт сердцу, кровь пропитала повязку, и я знаю, что моя кисть уже никогда не будет гнуться как прежде.