Дикие

Мы спускаемся в вестибюль и окунаемся в хаос. Парадные двери сотрясаются под медвежьим натиском. Две девочки идут следом за нами со второго этажа, таща в четыре руки канцелярский шкаф. Несколько человек скорчилось у диванов, передвинутых к дверям.

— Гетти, — окликает меня Джулия, заметив нас. Она наблюдает за возведением баррикады. — Ты ее нашла.

Мы присоединяемся к ней, торопливо пропуская вперед девочек с канцелярским шкафом.

— Что тут творится? — спрашивает Риз. — Раньше он так не делал.

Джулия кивает.

— Должно быть, учуял запах. Кровь Гетти в кабинете музыки.

Моя повязка пропиталась кровью, но это ничто по сравнению с морем крови наверху.

— Черт! — произносит Риз. — Смотрите.

Проследив за ее взглядом, я вижу, что парадные двери покоробились. Новенький индустриальный замок с каждым ударом поддается все сильнее. Грохоча в такт сердцебиению, двери сотрясаются, упираясь в защелку.

— Назад, — говорит Джулия. И, когда двери в очередной раз дрожат на петлях, кричит снова: — Всем назад!

Замок вылетает, и двери распахиваются. Внутрь врываются холодный солнечный свет и поток воздуха. Костяные челюсти щелкают. Диван и стол разлетаются в стороны, как от взрыва, и двери срываются с петель, накрывая собой несколько человек. Крики, я слышу крики, а потом вижу исполинский силуэт, и от его рычания сотрясается небо.

— Южное крыло! — надсаживает горло Джулия. — Бегите в южное крыло!

Те, кто еще на ногах, срываются с места. Не в силах сдвинуться ни на дюйм, я вижу, как медведь высматривает Эмми, которая на четвереньках выползает из-под обломков, оставляя за собой кровавый след.

Это то немногое, что я могу сделать.

— Гетти, — зовет Риз. — Не надо.

Но я уже отталкиваю в сторону Кэт и перепрыгиваю через обломки одного из диванов.

— Эмми! — кричу я.

Медведь поднимает голову и находит меня своими гниющими глазами. Эмми подползает ко мне, задевая локтем мою голень. Я обхватываю ее здоровой рукой и рывком поднимаю на ноги.

— Беги, — говорю я. — Беги, а я за тобой.

— Скорее! — слышу я Риз. Я медленно отступаю, закрывая собой убегающую Эмми, но тут медведь щелкает челюстями, и во мне вспыхивает первобытный инстинкт. Я разворачиваюсь и несусь к южному крылу; адреналин очищает разум и окутывает меня прохладой, и я чувствую, что я — уже не я, а что-то большее. Риз ждет меня у входа в коридор. Они оставили двери открытыми.

— Давай, давай, — говорит она, и, прежде чем забежать в коридор, я бросаю последний взгляд за плечо. Медведь с интересом обнюхивает тело девочки, из глаза которой торчит деревянный обломок.

Риз заталкивает меня дальше по коридору, в толпу, и Джулия с Кэт захлопывают двустворчатые двери, отсекая южное крыло от остального здания. Девочки уже рассыпались по классным комнатам и административным помещениям и тащат в коридор столы, чтобы построить новую баррикаду.

Сколько еще мы продержимся? Сколько у нас времени, прежде чем падут и эти двери? Что будет тогда?

Двери коридора почти не заглушают сопение медведя и его зовущие стоны. Эмми скорчилась у стены, трогая разбитую губу и защипывая края раны на распоротой ладони. Вокруг нее раненые, голодные, одинокие и умирающие девочки. Это моя вина. Это я навлекла на нас весь этот кошмар.

— Выход есть? — спрашиваю я. — Директрисе ты не рассказала, но скажи мне, Риз. Отсюда можно сбежать?

Она долго смотрит на меня, а потом вздыхает.

— Думаю, да.

Она что, шутит? Я оттаскиваю ее подальше от остальных.

— Так какого хрена ты не воспользовалась им раньше?

— Сначала я думала, что выбраться за забор невозможно, — говорит она, отводя взгляд. — А потом у меня это получилось, но… остров — вся моя жизнь.

Я тяжело сглатываю и прогоняю из головы выплывающее из темноты лицо мистера Харкера, его пустые глаза и почерневшие зубы.

— А теперь что же?

Она пожимает плечами.

— Теперь ты меня попросила.

ГЛАВА 23

Никто не замечает, как мы отделяемся от толпы и, завернув за угол, направляемся к кухне. На кухне есть дверь — пожарный выход, которым никто не пользуется на случай, если пожарная сигнализация еще работает, но теперь беспокоиться об этом смысла нет.

Мы проходим мимо углового кабинета директрисы, и я останавливаюсь как вкопанная. Прежде дверь была нараспашку, но теперь кто-то прикрыл ее, оставив небольшую щель. В щель я вижу ящик с едой, а потом кто-то проходит мимо, закрывая мне обзор. Это директриса, больше некому. И она запасает еду — еду, которая понадобится нам, если мы хотим уплыть с острова.

Дверь не заперта, но, когда я пытаюсь ее открыть, она ударяется во что-то изнутри и останавливается.

— Прошу прощения, — доносится из кабинета негодующий голос. Это действительно она. — Вам сюда нельзя.

Еще немного, и я рассмеюсь ей в лицо. Как будто это имеет значение.

Я толкаю дверь снова, и она медленно приоткрывается. Я моргаю, привыкая к яркому свету солнца, который льется в высокие окна кабинета. Напротив меня вырисовывается силуэт директрисы — сгорбленной, с растрепанной прической.