Дикие Фейри

Но я мог предложить ей кое-что. Это было не так уж много и она, возможно, не захочет это услышать. Но попытаться стоило. — Я не так хорошо знал Гарета, но… он был счастлив здесь. Это было очевидно.

Элис втянула воздух, крепко вцепившись в стену до побелевших костяшек пальцев.

— У него были друзья, — сказал я. — Девушка.

— Девушка? — замялась она, повернувшись ко мне с расширенными глазами. — Кто?

— Я думал, ты знаешь, — удивленно сказал я. — У них ничего не вышло, но я не уверен, почему. Я много наблюдаю за школой, я замечаю вещи.

Элис схватила меня за руку. — Кто, Габриэль? — умоляла она, в ее глазах пылала потребность в этом знании.

— Синди Лу, — тихо сказал я, зная, что они не были близки.

Я не был уверен, как она отреагирует на это, но я не ожидал, что она закричит. Она откинула голову назад и закричала на небо, как будто оно падало ей на голову.

Я схватил ее, зажал ей рот рукой и в тревоге притянул ее к своей груди.

— Только не она, — сказала она сквозь зубы, когда я убрал руку. — Почему он захотел ее?

Я гладил ее волосы, положив подбородок на ее голову и наслаждаясь ощущением ее близости, пытаясь успокоить ее.

— Я не знаю, Элис, — мягко сказал я. — Может быть, тебе стоит спросить у нее.

— О, я спрошу. Я вырву ее сердце, если она разбила сердце моего брата.

Я поднял бровь, откинувшись назад, чтобы посмотреть на ее лицо, в то время как мое сердце заколотилось сильнее. — Ты действительно убьешь того, кто причинил ему боль, не так ли?

— Да, — прорычала она, свирепость в ее глазах пробила дыру в моей груди. — Даже если это убьет меня. У меня все равно ничего не осталось.

— Не говори так, — вздохнул я, ужасаясь тому, что она готова пожертвовать своей жизнью ради этого.

Мне пришла в голову ужасная мысль, что однажды она может обратить эту ярость на меня. И кем бы я был, чтобы остановить ее? Я заслуживал того, что меня ожидало. Я точно не заслуживал того, чтобы сидеть здесь, прижимая ее к груди. И, возможно, она знала это, потому что отстранилась, повернулась и встала на крышу. Она начала вышагивать и я повернулся, чтобы встретиться с ней взглядом, пока в ее глазах мелькали мысли.

— Скажи мне, о чем ты думаешь, может быть, я смогу помочь, — предложил я.

Она рассмеялась. — Ты один из моих главных подозреваемых, Габриэль, — сказала она. — Неужели ты думаешь, что я забыла, что ты все еще лжешь мне?

— Я не убивал Гарета, — властно прорычал я, и она повернулась ко мне лицом, в ее глазах мерцала надежда.

— Поклянись, — шипела она.

— Я клянусь, — сказал я сквозь стиснутые зубы, зная, что ей это нужно. — Всем, чем я есть, каждой звездой на небесах, каждым кусочком чернил на моей коже и каждой унцией магии в моих венах. Я не убивал Гарета Темпу.

Она стояла так бесконечно долго, ее плечи поднимались и опускались с каждым вдохом. Затем она рванулась вперед, обхватив меня и разрыдавшись в моих объятиях. Слезы покатились по моей груди и я задыхался, прижимая ее к себе еще крепче. Насколько я знал, она не показывала слабость никому, кроме меня и сейчас она позволила мне увидеть это еще раз. Позволила мне настолько, что я сломался прямо у нее на глазах.

— Никто не знает, кроме тебя. Ты единственный, с кем я могу нормально поговорить, а я была так одинока. Я все еще не знаю, верю ли я тебе, но я хочу верить, Габриэль. Очень хочу.

Я прикоснулся к ее щеке и она посмотрела на меня слезящимися глазами. Я нежно обнял ее, вытирая слезы с ее щек, так как мое сердце разрывалось на части из-за нее.

Она отстранилась и повернулась, чтобы спрятаться от меня. — Я не хочу, чтобы ты видел меня такой.

— Почему? — прорычал я, двигаясь вокруг нее, чтобы преградить ей путь.

Она смотрела на меня сквозь мокрые ресницы, ее щеки были измазаны двумя горизонтальными черными линиями туши, на которых я стер ее слезы. Я видел в ней воина, и ей нужно было знать, что она такая на самом деле, до самых костей.

— Слезы не делают тебя слабой, мой маленький ангел, — сказал я, и еще больше слез скатилось, когда я назвал ее этим прозвищем, как будто оно что-то значило для нее. — Это смело — плакать о том, что ты потеряла. Это значит, что ты чувствуешь это. Это значит, что это что-то значило и это значит, что ты не уклоняешься от этих эмоций, даже когда они причиняют самую сильную боль.

Элис потянулась, скользнула рукой по моей шее и поднялась на цыпочки, прикоснувшись своими солеными губами к моим. — Я больше не знаю, кто я.

— Я знаю, кто ты, — вздохнул я, мои руки обвились вокруг ее талии, и я притянул ее к себе.

Она снова поцеловала меня и я застонал, поддавшись темному искушению внутри себя. Я сжал ее лицо ладонями и мой язык встретился с ее языком с голодными движениями. Жестокая потребность сжигала мою волю и умоляла взять ее. Я забыл о причинах, по которым я не должен был этого делать. Не было ничего, кроме нас и дымки блаженства, ласкающей мою душу.