Дикие стада

Исак Динесен, датская баронесса, жила в Британской Восточной Африке с 1914 по 1931 год. Позднее она Написала книгу «Из Африки» — о природе, людях и диких животных этой области. В нижеследующем отрывке Динесен рассказывает о возвращении Лулу, самки бушбока, которую она выкормила и которая незадолго до начала описываемых событий убежала в лес. Несколько дней спустя Каманте, один из слуг, увидел пропавшую антилопу.

Однажды вечером Лулу не вернулась домой, и мы тщетно разыскивали ее целую неделю. Это было тяжелым ударом для нас всех. Дом утратил звонкую ноту и стал таким же, как все прочие дома. Мне то и дело вспоминались леопарды у реки, и вечером я заговорила о них с Каманте.

Как обычно, он не ответил сразу — ему нужно было время, чтобы примириться с моей тупостью. К этой теме он вернулся только через два-три дня.

— Мсабу, ты думаешь, что Лулу нет в живых, — начал он.

Мне не хотелось высказывать такую догадку вслух, и я объяснила ему, что не могу понять, почему она не вернулась.

— Лулу жива, — сообщил Каманте. — Но она замужем.

Это была приятная, хотя и нежданная новость, и я спросила, откуда он знает.

— Да-да, — сказал он. — Она замужем, И живет в лесу со своим бваной (господином, мужем). Но людей она не забыла: почти каждое утро она подходит к дому. Я выставляю для нее за кухней толченую кукурузу, и еще до солнца она приходит сюда из леса и ест кукурузу. Ее провожает муж, но он боится людей, потому что никогда их не знал. Он стоит за большим белым деревом по ту сторону лужайки. Но подойти ближе к домам он боится.

Я попросила Каманте сразу позвать меня, когда он опять увидит Лулу. Чуть ли не на следующий день на рассвете он пришел за мной.

Утро было чудесное. Последние звезды уже угасали, небо было ясным и безмятежным, но мир внизу, по которому шли мы, еще окутывали сумрак и безмолвие. Мы ступали по влажной траве, и на склоне под деревьями она поблескивала от росы, как старое серебро. Рассветный воздух был холодный, с тем свежим привкусом, который в северных странах предупреждает о близких заморозках. Сколько бы раз это ни повторялось, думала я, в такой прохладе и полутьме невозможно поверить, что не пройдет и нескольких часов, как уже трудно будет терпеть солнечный жар, льющийся с пылающего неба. Холмы тонули в сером тумане, странно повторявшем их очертания. И бушбокам, если они сейчас пасутся там, словно в облаках, должно быть очень холодно.

Огромный свод у нас над головой постепенно наполнялся прозрачностью, как бокал светлым вином. Внезапно вершины гор мягко окунулись в первые лучи зари и порозовели. И пока земля поворачивалась навстречу солнцу, травянистые склоны и леса масаев неторопливо зазолотились. Все вершины самых высоких деревьев на нашем берегу реки уже оделись бронзой. Наступил час, когда лесные голуби, большие и сизые, покидали места ночлега на том берегу и летели кормиться среди капских каштанов в моем лесу. В здешних местах они гостили недолго. Летели они очень быстро словно атакующая воздушная кавалерия.

Мои друзья пристрастились приезжать из Найроби пострелять утром голубей — чтобы не опоздать и быть возле дома с первыми лучами зари они проделывали этот путь заблаговременно, и подъездная дорога бывала озарена лучами их непогашенных фар.

Стоя вот так в прозрачном сумраке, глядя на высоты и ясное небо, вы проникались ощущением, что находитесь на морском дне и вокруг вас играют подводные течения, а ваш взгляд устремлен ввысь, к волнам, катящимся на поверхности.

Запела птица, и тут я услышала неподалеку в лесу позвякивание колокольчика. Да, это была радость: Лулу вернулась и бродила по прежним своим любимым местам! Позвякивание приближалось, и по его ритму я следила за ее движениями: вот она идет, вот остановилась, вот снова пошла. Она обогнула хижину кого-то из слуг и внезапно оказалась прямо перед нами. И на меня опять нахлынули прежние чувства: как странно и забавно, что возле самого дома бродит бушбок. А она застыла в неподвижности: казалось, она ожидала увидеть Каманте, но не меня. И все-таки она не убежала, а стояла и глядела на меня без страха, без малейших воспоминаний о наших былых стычках и собственной неблагодарности, когда она исчезла без всякого предупреждения.