Дикие цветы

– Все совсем не так. Он ужасно гордится мной. Но сейчас он так расстроен из-за «Гамлета». Ты знал, мы знали, что он рискует, делая такую постановку: спальный район, маски животных… Но ох… – Она закрыла руками лицо. – Я не могла сказать ему, что считаю эту затею нелепой, что публика не поймет, что он имеет в виду. Я так боялась сказать ему правду – а ведь должна была, могла бы спасти его от унижения.

– Ты не обязана это делать, мама.

– Но теперь он больше нигде не снимается с тех пор, как появился в рекламе зеленого горошка, и это была еще одна идиотская ошибка после «Гамлета», которая только сделала все еще хуже. Почему газеты обошлись с ним так жестоко? – Она уже плакала, слова получались отрывистыми. – Как будто все недостаточно ужасно с Мадс и всем остальным. Зачем им нужно было так издеваться над ним? Ему плохо… Я так долго была далеко с «Зверинцем». Они хотели сделать рождественский выпуск «На краю», но я отказалась. – Она перекинула сумку через плечо – они с сыном были одного роста – и встала перед ним лицом к лицу. – Ему плохо, и он такой упрямый. Он не хочет выходить из дома с друзьями, ходить на обеды, не хочет звонить и звать в гости Корд, хотя все время говорит о ней-все, что он делает, это спрашивает, когда она придет, но она никогда не появляется. Я уже почти отчаялась увидеть ее.

Бен поднял второй пакет.

– Я не знаю, что с ней, – сказал он мрачно. – Но знаю, что ей не все равно. Я уверен в этом.

Вес сумки тянул его руку вниз, ему казалось, будто вес самой Мадс клонил его к земле, и он выпрямился.

– Кто знает, о чем она думает, – сказала Алтея, уставившись на что-то очень далекое в окно, за которым низко нависало зимнее небо. – Пойдем, милый.

Внезапно она повернулась к нему:

– Езжай в Лос-Анджелес. Возьми девочек. Беги отсюда. И не возвращайся. Я буду часто приезжать к вам в гости. Я приеду в следующем месяце, после того, как вы доберетесь. Только не возвращайся. Пусть они растут там: дай им солнечный свет, заставь их забыть обо всем. – Она обвела рукой комнату. – Обо всем этом.

– Я бы не хотел, чтобы они забыли, – мягко сказал Бен. – Я хочу, чтобы они знали о нас, знали о том, откуда они появились.

– Нет, – сказала его мать. – Ты не прав. Пожалуйста, не спрашивай меня почему и, пожалуйста, поверь мне. Ты делаешь все правильно. Я буду с тобой. Я буду часто приезжать. Но тебе нужно ехать. Папе и Корд ты не нужен, они уже дали это понять. Но дети – дети нуждаются в тебе.

Бен поцеловал руку своей матери.

– Мама, ты лучшая жена, которая только могла у него быть. Я бы взял орден на твоем месте.

Она сжала его пальцы.

– Я не скажу ни слова об этом ни ему, ни Корд.

Он поколебался, затем взял вторую сумку с одеждой.

– Корди приедет, я уверен. Она просто чертовски упряма.

Алтея посмотрела на Бена.

– Она дочь своего отца, мой дорогой, – сказала она почти печально. – Мы оба знаем это.

Глава 32

Март 1993 года

– Что ж, это очень странно. – Алтея возникла в дверном проеме, держа в руке телефонную трубку, за которой тянулся витой провод. – Никогда не угадаешь, кто звонил, дорогой.

Тони уловил необычную нотку в ее голосе, но решил не обращать внимания. Он вытянулся в плетеном кресле и поплотнее закутался в плед, продолжая смотреть на длинный, еще не успевший покрыться зеленью сад. Он наблюдал, как в бело-золотом свете полуденного весеннего солнца черный дрозд борется с толстым червяком.

– Понятия не имею.

– Угадай.

Тони дернул головой – в последнее время он так реагировал, когда ему перечили.

– Я не хочу гадать, – сказал он.

– Просто угадай, дорогой. – Алтея слегка повысила голос. – Она только что сошла с поезда на Сейнт-Маргаретс. Она едет сюда, и она… она хочет с тобой увидеться.

Он оживился и заметил, как жена порадовалась тому, что он продемонстрировал хоть какую-то реакцию – в последнее время он едва замечал ее. Спустя несколько месяцев после смерти Мадс она устроила истерику и накричала на него. Она была единственной, кто остался, подчеркнула Алтея злобно: он не мог уделить невестке побольше внимания? Она была права: со временем все от него отвернулись. Не только критики, оставившие его после «Гамлета», или безотказные, мягкие, податливые девушки, теперь не желавшие иметь ничего общего с измученным стариком с трясущимися руками, или жизнерадостные друзья-единомышленники, которых он сам оттолкнул от себя много лет назад. Не только те, кто писал и звонил ему с предложениями огромных гонораров за крохотные роли, – нет; все, кого он любил, тоже исчезли.

Бен скрылся в Лос-Анджелесе, где работал над идиотской серией фильмов «Повелитель роботов». Он купил дом на бульваре Лорел-Каньон. Говорил, что хочет пожить там несколько лет. Малышек он забрал с собой.