Дикие цветы

Бен, привыкший отдавать распоряжения целым съемочным бригадам, привыкший, что по взмаху его руки все в комнате тотчас замолкают, дома был полной противоположностью сам себе. Он потер переносицу:

– Ага. Ну, я не знаю.

– Мы сможем выручить за него неплохие деньги, – сказала практичная, как всегда, Лорен. – Я сделала несколько звонков. Земля стоит куда дороже самого домика.

Бен познакомился с Лорен несколько лет назад на благотворительном ужине в Нью-Йорке. Она перебила ставку американского бейсболиста на подписанный эстамп Дэвида Хокни[246], который тут же перепродала знакомому стареющему кинопродюсеру, коллекционировавшему его работы. Он наблюдал, как ее длинные пальцы проворно набирают что-то на «Блэкберри» – очевидно, в рамках заключения сделки, и одновременно заправляют короткие волосы за уши. Всю полученную выручку Лорен пожертвовала на благотворительность, провернув все необходимые операции еще до того, как подали панну котта из зеленого чая. Бен наблюдал за процессом с начала и до конца и был ошеломлен ее энергией и силой – он никогда раньше не встречал таких людей.

– Хочешь знать, что я думаю? Надо снести его, – не церемонясь, продолжала разговор Лорен.

– Это домик Корд, ей и решать.

– Конечно. – Он услышал, как она снова что-то пишет. – Как она? Нет новостей?

– Никаких. Знаешь, она была здесь на прошлой неделе, встречалась с девочками. Это уже третий раз.

– И что они об этом думают?

– Говорят, все замечательно. Корд рассказывает им про Мадс, про наше детство, про то, чем они с ней занимались. Забавные истории. – Он в очередной раз порадовался, что звезды сошлись так, что Лорен неревнива и он мог упоминать Мадс столько, сколько хотел. – Она помнит все, о чем я совсем забыл. И конечно, многое знает о театральных постановках, чем здорово помогает Эмили с диссертацией. Жаль только, она никогда не остается поесть или даже выпить бокал вина. Айрис считает, что у нее сердечная тоска.

– Какое грустное выражение.

– Да, но правдивое.

– Могу я познакомиться с ней, Бен? Меня сводит с ума, что мы с ней до сих пор не виделись.

Он пожал плечами.

– Слушай, я сам не видел ее десять лет, а ведь я ее брат.

– Когда вы встречались в последний раз?

– Ты не поверишь, но я столкнулся с ней на улице около круглосуточной аптеки на Вигмор-стрит. У нее болели зубы, а я пошел за лекарством от экземы для Эмили. Мы немого поболтали, и она была довольно приветлива, но торопливо ушла, когда я предложил встретиться. Просто сказала: «Мне очень жаль», и все.

– Не понимаю.

Бен глубоко, с содроганием вздохнул. Он до сих пор был расстроен.

– Знаешь, по-моему, она просто больше не хочет близости с нами. Я много об этом думал. Нигде не написано, что каждый обязан приклеиваться к своей семье до конца жизни. Она всегда была одиночкой. – Он осекся и покачал головой. Теория об отшельничестве Корд была версией, которую он выбрал, которой придерживался и которую озвучивал их матери, любопытным друзьям и знакомым на протяжении многих лет, но на самом деле он в нее не верил. Ребенком Корд обожала компанию, любила организовывать вечеринки и собирать гостей. Он не верил в то, что ей нравилось затворничество. Он не верил, что она не хотела любви и отвергала близость добровольно. «Я знаю тебя, сестренка, – думал он. – Я все еще тебя знаю, и всегда буду, и я вижу, что ты несчастна».

– В следующий раз попроси их передать Корд, что я хочу встретиться.

Его телефон завибрировал – пришло новое сообщение, и Бен слегка вздрогнул.

– Корд не придет к нам, если узнает, что я буду дома. Она говорила девочкам, что ей нужно время, чтобы привыкнуть ко всему этому. А еще ей предстоит очередная операция на горле – врачи попытаются исправить то, что повредили в прошлый раз. Похоже, за последние десять лет медицина здорово продвинулась в плане точности.

– Это невероятно. В смысле, будет, если все получится. Каковы шансы на успех?

– Девочки говорят, пятьдесят на пятьдесят. Все может обернуться катастрофой, но хорошо, что она не боится попробовать, и просто замечательно, что продолжает общаться с девочками. Интересно, почему она так внезапно передумала?

– Дорогой, я не знаю. Возможно, из-за твоей матери.

– Да, но Корд такая упрямая. – Он помолчал. – Боже, Лорен. Надеюсь, мы поступаем правильно, что оживляем Боски для мамы. Надеюсь, она не сорвется и не запаникует.

Лорен не ответила, и оба какое-то время слушали треск телефонной линии.

– Я бы хотела знать, что сказать, чтобы ей полегчало.

Он засмеялся.

– Мы не всегда можем помочь, дорогая.

– Это мы еще увидим. А теперь нужно решить по поводу пляжного домика. Скажи, что, по-твоему, мы должны с ним делать.

– Не знаю, – потерянно ответил Бен.