Дикие цветы

– Мама, о чем ты вообще говоришь?

– Я всего лишь имею в виду, что никогда бы не надела такую куртку в выходной день. В этом мы с тобой совершенно разные.

– Ну, спасибо, – сказала Корд, продолжая смеяться.

– Ты всегда была такой, дорогая. Ты видишь вещи по-своему, понимаешь? И не можешь представить, что все может быть совсем иначе. Ты права, и это аксиома. Ты воспринимаешь своего отца только как неверного мужа, лгуна, виноватого в том, что окончились твои отношения, в несчастном случае, произошедшем с Беном, в смерти Мадс и в других ужасных вещах. Ты думаешь так, и иначе быть не может. Но для меня… Для меня он совсем другой. Я вижу в нем молодого человека, с которым познакомилась когда-то. Я до сих пор вижу того мужчину, в которого влюбилась. – Она кивнула чему-то воображаемому, словно оно возникло прямо перед ней, и прикрыла глаза. – Боже.

– Ты в порядке?

– Да. То, что растет в моей голове, порождает странные чувства. Я забываю некоторые вещи и внезапно вспоминаю другие. Мне нравится сидеть у окна в доме рядом с Боски. Мне нравится размышлять. Я четче вижу прошлое.

Она рассеянно сжимала ткань своей юбки, и обручальное кольцо, ставшее не по размеру большим, болталось на ее тоненьком пальце. Корд наблюдала за этим, а затем сглотнула комок, подступивший к горлу.

– Правда видишь, мама?

– Да, Корди. Люди обычно не задумываются, что может существовать другая сторона, другая точка зрения на события, понимаешь? – Корд кивнула. – Именно. Взять первый раз, когда мы сюда приехали. Он узнал об аборте Джулии и о ее болезни. Он рассказал мне про Дафну. Про войну. Про родителей.

– Джулия? В смысле, тетя Мадс? – Корд думала, что ее мать что-то перепутала. – Кто такая Дафна, мама?

Алтея снова прикрыла глаза.

– Корди, ты знала, что папа видел, как умерла его мать? Он прятался с ней в шкафу под лестницей, когда в дом попал снаряд, и видел все своими глазами. Ее разорвало пополам. – Алтея говорила все быстрее и быстрее, словно у нее не хватало времени, и ее речь все больше походила на бормотание. – Ты знала, что он месяц пролежал в больнице в Кэдмене, и никто не приходил его навещать, потому что его родители умерли, а остальных либо эвакуировали, либо убили, либо они не знали, где его искать? Он тебе это когда-нибудь рассказывал? Никто, ни один человек не навестил его, пока не появилась его тетя. – Корд покачала головой, зачарованная низким мелодичным голосом матери. – Ты знала, что в последний раз, когда он видел своего отца, тот сказал ему, что выбил для него место в Даунхэм-Холл, где учился сам? Между ними вспыхнула страшная ссора, потому что он не хотел идти в скучную, напыщенную школу-пансион, особенно в самый разгар войны. Его отец уехал ужасно разъяренным и погиб спустя несколько дней. Дина сделала все, чтобы Тони попал в ту школу, она чувствовала себя обязанной. Она была неправа, конечно, но именно поэтому папа так настаивал, чтобы Бенни пошел в пансион, и поэтому он не понимал, как глупо было его заставлять. Люди повторяют ошибки.

Знала ли ты, что он был влюблен в Джулию? Они встречались в песках и занимались любовью – все было очень невинно, он мне рассказывал. Их застукал Йен, и ее отец заставил ее сделать аборт. Она потеряла почти литр крови, а потом подхватила инфекцию и чуть не умерла. Она провела в больнице много недель. После этого она не могла иметь детей. Она писала ему, чтобы обо всем рассказать, но отец и школа не пропустили ни одного письма. Она говорили, что она… О, они говорили ей, что она шлюха, дрянь, проститутка. Ему удалось отправить ей письмо годы спустя, уже в Австралию, но Джулия уже не хотела ничего знать. Это случилось прямо перед нашей свадьбой, и я помню, как он расстроился, когда получил ответ: она написала, что не может оставаться с ним в дружеских отношениях, не может иметь с ним ничего общего. Бедная Джулия! Он винил себя, твой отец, но это была не его вина, отнюдь не его, просто презерватив не сработал. Они же всего лишь любили друг друга.

Но больше всех он любил тетю Дину. Она исчезла, и я часто думаю о том, что он искал ее всю свою жизнь, но так и не нашел. Он все мне рассказал. Раньше он все мне рассказывал.

А теперь… Теперь скажи мне, Корд, почему ты думаешь, что то, что он сделал с Мадлен, было неправильно?

– Так ты знала, – тихо сказала Корд. – Про папу и Мадс? И ты… ты не возражала?

– Я хотела бы, чтобы он был честен со мной. И Мадс тоже. Но я не возражала. Посмотри на получившийся результат.

– Она убила себя, мама, – сказала Корд тихим голосом. Ее горло болело так, что она едва могла говорить. – Ее дети – мои сестры, и они сестры собственному отцу, ради всего святого. Как ты можешь это игнорировать? Это сюжет греческой трагедии. Это… это извращение. Это инцест. Я говорила ему об этом. Это отвратительно.

– Ты этого не знаешь. – Алтея провела рукой по волосам, быстро моргая.

Корд отодвинулась от нее.

– Мама, ради бога. Ты говоришь совсем как он.