Дикий голод

Я сдержала улыбку. Мой папа очень хорош. Сделал фейри предложение, от которого они не могли отказаться, не потеряв лицо — и на которое вампиры в помещение не могли пожаловаться, не выглядя при этом глупо и невежливо.

— Мы присоединимся к вам, — ответила Клаудия, задрав подбородок. — И посмотрим, какие проблемы вы обсуждаете.

* * *

Два кресла поставили в пустой промежуток во внешнем кольце стульев, в то время как мой отец послал вампиров проверить охранников, которых удалось пройти фейри.

Кресла не были вычурными — кресла с подлокотниками, вероятно, позаимствованные из одного из номеров отеля. Но Клаудия и Руадан уселись, как королевские особы, ее рука легла поверх его на подлокотнике ее кресла.

К сожалению, рассадка фейри оказалась единственной проблемой, разрешенной во время первой сокращенной ночи переговоров. Хотя большинство вампиров пришли к соглашению о необходимости какого-нибудь руководящего органа, они не смогли договориться о том, как этот орган будет сформирован, или как будут распределяться права голоса. Самые старые Дома утверждали, что они самые мудрые, самые опытные, поэтому их голоса должны нести больше веса. Более новые Дома с большим количеством денег утверждали, что они имеют большую ценность для общества, поэтому их голоса должны иметь больший вес. И каждый попутно боялся быть проглоченным более крупной рыбой.

Через час после собрания подали кровь и еду. Фейри остались на своих местах — хорошо охраняемые — а вампиры пошли подкрепиться. Но перерыв не сделал вторую половину заседания более продуктивной.

Они только снова приступили к переговорам, как Дома все поставили под угрозу срыва, начав спорить о том, как они будут участвовать в оплате расходов совета, когда они будут устраивать заседания и где они будут встречаться.

Европейские вампиры столкнулись с некоторыми из тех же вопросов, с каким столкнулись американские основатели более двух столетий назад, за исключением того, что у этих вампиров позади было больше веков эгоизма и высокомерия.

Мы закрыли заседание с небольшим достижением, но не определив реальную проблему: как заставить десятки вампирских Домов чем-то пожертвовать, чтобы придумать план, который принесет пользу всем им.

Сначала сопроводили фейри, и все помещение, казалось, вздохнуло с облегчением, когда они ушли. Оборотни исчезли также быстро, и я не могла их винить. Они не получили радушного приема от европейских Домов.

Я поговорила с Марион, согласившись обсудить с родителями дальнейшие действия, пока она возвращается в отель, где шансы на атаку фейри казались ниже. А потом я вошла в роскошный вестибюль рядом с актовым залов, чтобы дождаться их прибытия.

Я проверяла новости на своем экране, когда открылась дверь, и вошли мои родители, сопровождаемые Тео и высоким, стройным мужчиной со смуглой кожей, темными волосами и темными, мрачными глазами.

— Элиза, — произнес мой папа, — это Роджер Юен, Заместитель Омбудсмена.

Мы пожали друг другу руки.

— Приятно познакомиться, Элиза. Твой прадедушка хороший человек.

— Мы тоже так считаем, — согласилась я, а потом посмотрела на родителей. — Как охранники?

— Зачарованы, — ответил он и провел рукой по волосам. — Мы даже не рассматривали возможность того, что магия — кроме гламура — будет использоваться в качестве оружия.

Гламур — это природная магия вампиров, способность соблазнять людей и ослаблять их подавление, когда это подходит нашим целям.

— Так много часов работы, — произнес мой папа, звуча необычайно удрученно, — и так мало чего достигнуто.

— Маловероятно, что первое собрание приведет к заключению договора, — добродушно сказал Юен. — Возможно, теперь, когда вся злость была выплеснута, если можно так выразиться, могут начаться настоящие переговоры.

— И мы избежали очевидной революции фейри, — произнесла моя мама, присев на подлокотник кресла папы. — Дважды за два дня мы видели Клаудию в ее наряде.

— Я мог бы обойтись и без второго раза, — проговорил папа и посмотрел на Юена. — Что думаешь?

— Она хочет, чтобы ее считали влиятельной, — ответил Юен. — Стоящей у власти и важной частью руководства города.

— Разительная перемена по сравнению с их прежней позицией, — сухо произнес мой папа.

— С чего бы фейри считать, что переговоры — это какой-то заговор? — поинтересовалась я.

— Клаудия неуравновешенная, — ответила мама. — И уже очень долгое время.

— Но зачем внезапно врываться? — спросил Юен.

— На протяжении многих лет не было такого масштабного собрания вампиров, — сказал папа. — Возможно, фейри увидели в этом угрозу.

Мама нахмурилась.

— Но почему было не сказать что-нибудь на этапе планирования, или напасть во время приема, или вообще попытаться предотвратить встречу?

Папа кивнул.

— Фейри всегда были эгоистичны, но это было на удивление избирательно. Как будто они только сегодня разгадали наш злодейский план.

— Возможно, масштаб проблемы больше, — сказал Юен. — Их магия снова угасает. — Он взглянул на меня. — Ты знаешь о Сорше? Об Эгрегоре?

Слово поразило меня, как гром среди ясного неба.

— Знаю, — удалось ответить мне, выдавив слово из напряженных легких.