Дикий огонь в его руках (ЛП)

Единственное окно в их комнате было открыто и выходило на фасад[12] отеля, хотя шума с улицы не было слышно. Макс даже не стала проверять, есть ли у нее шанс сбежать. Она лучше подождет более удобной возможности, чем выпрыгивать в окно со второго этажа и рисковать сломать себе шею.

В комнате был комод и небольшой обеденный стол, рядом с которым стоял второй стул, но никакой другой удобной мебели не было. Этот отель был обставлен определённо не так хорошо, как предыдущий. Подставка для бритвенных принадлежностей и ванна в углу даже не были отгорожены ширмой. Но, может быть, несмотря на большую кровать, эта комната не предназначалась для двоих.

Макс взглянула на огромную кровать с улыбкой. Она и правда могла бы привыкнуть к разборчивости Дигана, если это означало, что она сможет каждую ночь спать в мягкой постели. Но где сегодня будет спать он?

Еду принесли еще до того, как Диган зажег все лампы в комнате. Тарелки с куриными пирогами стояли на маленьком обеденном столе вместе с корзинкой печенья и горшочком масла. Еще один человек принес бутылку вина.

— Подарок от отеля, сэр, и, пожалуйста, примите извинения от нашего повара. Если бы рыба не испортилась, мы бы могли предложить Вам больше.

Макс потянулась за бутылкой.

— Я уже и не помню, как давно я пила вино.

Диган снимал пиджак, чтобы повесить его в шкаф.

— Ты уверена, что хочешь его выпить?

Она усмехнулась и налила немного в стаканы, стоящие на столе.

— Расслабься немного, красавчик. Мы больше никуда сегодня не идем, верно? И у нас не запланировано никаких перестрелок? Мы же будем спать?

Он молча сел за стол. И только после глотка вина Макс поняла, что он мог придать ее болтовне большее значение, чем она думала. Поэтому она выпалила:

— Я не имела в виду вместе!

Мужчина закатил глаза. Он действительно расслаблялся. Только он не стал пить вино.

Она не удивилась. Диган не станет делать что-либо, тормозящее его реакцию, когда именно благодаря своей реакции он был жив. А это, скорее всего, означало, что за последние годы он ни разу не наслаждался приятным состоянием опьянения. В отличие от нее. Дешевое виски было легко найти, и одиночество служило хорошим поводом для того, чтобы пробраться с черного хода в салун за виски. Но на самом деле она тоже не хотела сегодня вина. Она так устала, что, скорее всего, уснет из-за него, не доев ужин.

— Расскажи мне о своей семье.

Она замерла с вилкой на полпути ко рту и взглянула на него.

— Тебе обязательно надо разговаривать во время еды? Это что, помогает твоему пищеварению?

— Ты самая разговорчивая особа женского пола, которую я когда-либо встречал, и теперь ты против общения?

— Чёрта с два! Мне просто интересно, почему ты готов разговаривать только когда ешь.

— Это бывает только тогда, когда у меня есть спутник, с которым можно разделить обед. В отличие от кое-кого, кто признался, что частенько разговаривает сама с собой.

Она рассмеялась его шутке, и неважно, хотел ли он пошутить или нет.

— Твоя мама научила тебя этим манерам?

— Этому не нужно учиться, если ты так воспитывался. В твоей семье же не ели молча, правда?

— Мы с братом обычно ссорились за столом. Можно сказать, болтовни было много, — хмыкнула девушка.

— Так вы с братом не ладили?

— О, мы ладили… в основном. Но я была любительницей покомандовать, старшей сестрой-всезнайкой, которой нравилось хвастаться своими успехами. Он же был завистливым младшим братом, которому и похвастаться-то было пока нечем. Я его ужасно люблю, но он знал, как меня разозлить. Я бы не назвала это достижением, но в этом он был хорош.

— Драки за обеденным столом обычно не разрешены.

Она рассмеялась.

— Кто сказал? Но я говорила о том времени, когда мы с Джонни были детьми. Это были просто детские выходки. Теперь, когда мы выросли, мы бы не стали ссориться… если бы я была дома.

Макс не собиралась поддаваться меланхолии из-за того, как сильно она скучала по брату, но все равно замолчала. Наверное, у нее это всё же отразилось на лице, потому что Диган перестал жевать и пристально взглянул на нее. Внезапно он сказал:

— Я знал поросёнка, которого звали Макс.

Она нахмурила брови.

— Ты называешь меня поросёнком?

— Одна леди подружилась с ним и назвала его Максимилиан, хотя сокращала это просто до Макса. Нет, я тебя никак не обзывал.

Она продолжила есть. После пары ложек ее раздражение прошло.

— Домашний любимец поросёнок, да? Мне бы не стоило удивляться. Я вот любила петуха.

Носила ему самые лучшие зёрна, не злилась, когда он будил меня раньше, чем я бы хотела. Я переживала за него каждый раз, когда он дрался с более старым петухом, и утешала его, когда он проигрывал. Но в одном из таких боев он всё же умер. Я плакала как ребенок и чуть не застрелила старого петуха, который его одолел, но бабушка меня остановила и была права. Петухи так живут, и у них может быть только одни лидер. Но после этого я ни к одному животному так не привязывалась, кроме Благородного. Мне не нравится терять что-то или кого-то, к кому я привязана.

— Так ты выросла на ферме?