Дикий цветок

Джессика плюхнулась в кресло. Голова шла кругом. А теперь что делать? О том, чтобы рассказать обо всем Томасу, не могло быть и речи. Святые небеса! Если она проговорится, то быть беде. Их, не отошедших еще от смерти Дэвида, ждет скандал, связанный с супружеской изменой Присциллы, неясность касательно происхождения Регины и полный разрыв между Томасом и его женой. К тому же у Джессики нет доказательств того, что невестка читала ее дневники. Присцилла будет все отрицать, а Джессике следует подумать о внуках. Значит, не стоит тревожить спящих собак. Есть и другие собаки, которых могла потревожить смерть Дэвида. Теперь, когда Присцилла знает о проклятии Толиверов, Джессика очень этого опасалась.

Вынув из секретера свои тетради и блокноты, она расположила их в хронологическом порядке, а затем сунула в наволочки из-под подушек. Когда все было сложено, женщина заперла их в платяном шкафу, ключ от которого положила в резное выступающее украшение на стойке кровати. Если Присцилла придет и обнаружит, что на своем месте тетрадей нет, то сразу поймет, что непростительный ее поступок уже не является для Джессики тайной.

Глава 82

Вновь наступила весна. Зацвели белый кизил, таволга, багряник и фиолетовая глициния. Въезжая в город по Хьюстон-авеню, Томас думал о том, сможет ли когда-нибудь чувствовать себя так же свободно, как год назад, когда его дочери исполнилось шестнадцать лет. Тогда он жил полной жизнью, за исключением, пожалуй, не совсем удачного брака, но человек не может иметь все и сразу. То, что было год назад, осталось в прошлом. Со смертью Дэвида на них опустилась тьма. Члены семьи Толиверов чувствовали себя так, словно их живьем закопали в землю. Со временем, впрочем, они немного оправились, но никто не чувствовал себя так, как прежде.

Томас подумал, что, возможно, просто нужно больше времени. Когда трагическое событие останется в далеком прошлом, жизнь вернется на круги своя или по крайней мере будет казаться прежней с виду. Сейчас Томас не испытывал особого энтузиазма по отношению к чему бы то ни было. Он довольно прохладно относился к своему браку, гражданским обязанностям и даже к Сомерсету. Томас исполнял свой долг, но сердце его не лежало к тому, что в прошлом являлось целью его существования и источником радости. Некий саквояжник зарился на его место в городском совете, и Томас подумывал о том, чтобы отступить без борьбы. Вернон практически взял на себя управление плантацией. Что же до брака, то у Томаса просто не осталось сил раздувать пламя из затухающих угольков. Присцилла тоже отнюдь не горела желанием поддерживать их горячими. Мужчина до сих пор не мог понять, почему жена после гибели Дэвида резко отклоняла все его попытки утешить ее. Присцилла просто отвернулась. Иногда муж ловил на себе ее осуждающий взгляд. Казалось, Присцилла винит его в смерти их сына. Спустя некоторое время Томас объяснил холодность жены: до ее понимания дошло то, о чем сам он размышлял уже давно. Их первенец возмужал, а дочь в следующем году, выйдя замуж, покинет родителей. После этого Присцилле придется делить кров только с опостылевшим мужем и старой свекровью.

Сегодня утром он собирался перекусить в обществе Армана. На горизонте появилась еще одна грозовая туча: был смертельно болен Анри Дюмон, и Арман сейчас проходил те же круги ада, с которыми Томас успел познакомиться, когда умирал его отец. Другу сейчас нужна моральная поддержка, и Томас собирался ему помочь.

Но прежде у него назначена еще одна встреча, чисто деловая, с человеком, который управлял маленькой фабрикой по производству хлопкового масла, располагавшейся на другом конце Хоубаткера. Томас занялся этим делом в 1879 году, когда спрос на хлопковое масло резко возрос. Его использовали в разных сферах, в том числе в качестве кормовой добавки в пищу скоту, а отходами производства набивали матрасы. Среди растительных масел на рынке Соединенных Штатов хлопковое масло начинало вытеснять льняное. С изобретением маргарина, для производства которого требовалось хлопковое масло в качестве заменителя животных жиров, спрос на него еще больше возрос. Сегодня Томас намеревался обговорить с управляющим вопрос расширения производства на фабрике. Поток заказов был просто нескончаем. Томас подсознательно считал, что должен чувствовать радость от увеличения источника такой легкой прибыли, но настроение у него было, по правде говоря, не особенно радужное.

Дойдя до Круглой площади, Томас, подчиняясь минутному порыву, глянул в сторону улочки, ведущей к магазинчику Жаклин Честейн. До этого он ни разу не осмелился повернуть своего коня в ту сторону, опасаясь, что один лишь взгляд на эту женщину сквозь стекло витрины заставит его остановиться. Прошел год с тех пор, как Томас лицезрел черноволосый затылок женщины в заднем окошке его кареты. После смерти Дэвида Жаклин прислала ему официальное выражение своих соболезнований. Тогда Томас сумел подавить в себе безумное желание пойти к ней и выплакаться на ее красивой груди.