Дикий Восток. 1910. Часть 2

— Фы не верно меня понять. Я слышу фсё. Но гармонию не смогу дать.

— Кто ж тебе гармошку даст? Баранку еще куда ни шло, — продолжая балагурить и легко посмеиваться над новым знакомцем, Артем приступил к ремонту автомобиля. Нет. К реставрации произведения искусства. Ребристые цилиндры, окантованные тускло блестящей латунью деталей. Гайки-барашки, похожие на ключики от заводных игрушек из детства. Миниатюрные бронзовые индикаторные краны, возвышающиеся над головками цилиндров. Его Величество Магнето, словно спрут, уцепившееся четырьмя гибкими проводниковыми щупальцами за электроды свечей зажигания. Подёрнутые пылью стальные пружины клапанов, расположенные к удивлению, снаружи и ниже головок цилиндров. Созерцание этого механического сюрреализма могло доставить истинное удовольствие любому связанному с механикой человеку конца двадцатого века.

«Вот отполировать бы это всё — да на выставку!» — он несколько минут жадно разглядывал каждый болтик двигателя.

— Смотри и учись. Показываю один раз. Первым делом — выкручиваем свечи зажигания. Тащи ключ.

Маркс Канторс, прикинув взглядом размер необходимого ключа, через минуту (а может быть и две) подал его добровольному механику, принявшемуся не спеша превращать произведение заморских инженеров в набор «сделай сам». — Вот, гляди. Видишь, все свечки в чёрной бахроме, а вот эта даже сырая.

Латыш, рассмотрев детали, кивнул головой.

— Значит, она не работала. Её залило бензином. Да и в остальных цилиндрах топлива многовато. — Продолжал лекцию Торопов. — Теперь, пока цилиндры открыты, нужно их немного проветрить. А вот теперь давай, мацай!

— Что? — Не понял подмастерье.

— Ну, прокрути пару раз рукояткой двигатель. — Он подождал, пока горе-водила разберётся с рукояткой, затем продолжил, — А свечи мы почистим шкуркой.

— Что эт-то, шкур-кой? — Немного запыхавшийся Канторс явно не понимал значение слова.

— Ну, или острием ножа, — Артём, подумав, что опять сболтнул лишнего, поспешил поправиться. — А сырую — прожигаем на огне.

Прибалт, словно сидя в цирке, заворожённо смотрел на магическое действо с бензиновой зажигалкой и автомобильной свечой в главных ролях.

— Вот чёрт! — Горячая деталь, обожгла пальцы факира и тут же оказалась валяющейся в дорожной пыли. В цирке опустился занавес.

— Есть тряпка? — Обратился циркач-неудачник к единственному оставшемуся зрителю погорелого театра, осматривая руку.

— Та, эт-то, коне-чно. — Ответил тот, протягивая кусок мешковины.

Поднятая с земли и обтёртая строптивая свеча заняла своё место.

— Смотрим далее. Почему стало много топлива? Забавно, а воздушного фильтра то и нет… Непорядок. — Немного растерявшись, заметил Тёма. Затем поочерёдно подёргал тросики заслонок карбюратора. — Ага! А вот и причина. Подсос кто-то закрыл. Вот движок и захлебнулся. Понял хоть что-нибудь, водятел-профессионал? Ладно, проехали. Теперь пробуй заводить.

Шофер кивнул. И через пару минут, несколько «холостых выстрелов» чёрным дымом и взмокшую рубашку Маркса, двигатель ожил.

— Ну что? Получилось? — Спросил Славка, перекрикивая рев мотора.

— Айн момент, мон шер ами. Ай нид э фью минитс. — Решил блеснуть сразу всеми своими лингвистическими познаниями Тёма, прогазовывая двигатель, чтобы сжечь лишнее топливо. Девушки переглянулись и засмеялись. «Вот, блин, полиглот!» — Подумал Славка, почему-то почувствовав неловкость за друга и покраснел. Вскоре двигатель довольно урчал, лишь изредка робко почихивая в выхлопную трубу, что, впрочем, свойственно практически всем двигателям с простейшими карбюраторами. Капот торжественно занял своё законное место.

Машина заработала, но никто не спешил сесть за руль и поехать. Девушки продолжали стоять в сторонке, словно чего-то ожидая, а латыш просто сидел за баранкой и не двигался. Причина крылась в застрявших в неглубокой канаве передних колесах. И только теперь он понял, что именно на нем скрестились взгляды всех присутствующих. «Они хотят, чтобы я сначала починил, а потом еще и вытащил машину на ровную дорогу? Так мы не договаривались. Ладно, взялся — делай». Подойдя к «Уолсли-Сидли Туреру», он потянул прибалта из-за руля наружу. А сам с видом дрессировщика, только что приручившего льва, уселся на водительском кожаном диванчике.

— Давай, вождь мирового пролетариата, показывай, чего тут и как в вашем тарантасе работает.

Маркс послушно встав с правой стороны машины стал объяснять назначение педалей и рычагов.

— Фот эт-то — переключат-тель скоростей. А эт-то — тормоз и выключат-тель хода. Праф-фая педаль — тормоз, леф-фая — подача топлива. Нужно следить за уровнем в трубке, — он показал рукой на блестящую металлическую трубку со стеклянной шкалой, прикреплённую слева от рулевой колонки. «Офигеть. Ещё и за топливом следить» — подумал Артём, торопливо подкачав топливо до уровня. — Ну что, поехали! — Он добавил обороты двигателя, включил первую скорость и осторожно стал переводить рычаг хода в положение «назад», с непривычки сильно нажав фиксатор.

— Эт-то, аккуратнэй, пожалуста! — Маркс заметил неуверенность новоявленного водителя.