Дикки-Король

— Ме-ди-та-цию! Это новый трюк. Религиозная тревога, хотя все, конечно, очень расплывчато. Улавливаешь суть: он прогуливается в густых лесах и задается вопросом о смысле жизни. Он хочет, чтобы девушка поднимала его.

— Он читает «Упанишады».

— Что?

— Это новый трюк, — в свою очередь, отпарировал Рене. — Нет, шучу, я все отлично понял.

— Ты-то сам что об этом думаешь?

— Думаю, это оригинально. Это придаст нам какую-то особенную ноту… Я не против… Есть Беар с его галактиками, но это не совсем то. В этом духе чуть-чуть работал Ленорман, но недолго и не так настойчиво. Помнишь его «Нечто и я»?

— У нас все будет совсем иначе. Гораздо глубже! Учти, имидж еще не выработан, понял? Мы пока ищем. Вери требует много тонкости, изящества, понял? Он сказал: тумана напускайте сколько хотите, но имидж должен быть мистическим, хотя бы намеками.

— О, прекрасно понимаю!

— Суперкласс. Действуй, но потихоньку, намеками. Я тебе позвоню, как только мы примем решение.

— Клянусь тебе, ты будешь доволен.

— Я тебе доверяю. Но прекрати свои свинские штучки! Знаешь, ты ведь вправду немного подлец. Ты чуть было не провалил наше турне. Я это знаю! Не ори! Мне известно, что это сделал Фийу! Но ведь когда девушка позвонила, чтобы растрезвонить о своем приключении перед тем, как разбиться, ты все-таки мог бы догадаться, что она чокнутая!

— Но мне девушка не звонила! — возразил Рене. — Звонил какой-то парень из вашей труппы, так, по крайней мере, он мне сказал, — и чокнутым его никак не назовешь.

На другом конце провода ответа не последовало.

— Так это опять вы? Удивительно! — сказала она. Голос ее был каким-то неискренним.

Клод переживал по-настоящему, хотя его горе не имело отношения к Фанни. Он издевался над тем, что составляло радость Полины, высмеивал этих людей, которые были так добры к нему, всех, без исключения… Клоду никогда не следовало бы высказывать Полине то, что он думает о концерте.

Больше никогда она не будет вести себя с ним как прежде. Никогда больше не вернется ребенок, который вкладывал свою доверчивую ручку в его ладонь, отправляясь с ним в зоопарк. Они оба знают это. Именно эту неловкость Полина пыталась скрыть под притворным гневом.

— После всего, что вы мне наговорили об этом нелепом спектакле, я не поверила бы, что вы посмеете снова здесь показаться!

Фанаты, толпящиеся перед театром, у служебного входа, ждали, чтобы Дикки, Алекс и Вери, вышедшие на улицу, произвели свой отбор — указали нескольких счастливцев, которых допустят на ночной ужин и дискуссию. Была полночь.

— Я просто пришел попрощаться, — смущенно пробормотал он. — Пойми, я не хотел тебя огорчать. Я был совсем не в себе.

— Огорчать? Меня? Да мне все это просто смешно. Меня подвезли какие-то торговцы обувью, и мы в дороге не скучали! И, посмотрите, они отвалили мне пару клевых мокасин!

Толпа зашевелилась. Сейчас выйдет Дикки. Все-таки Клоду надо было объясниться с Полиной.

— Послушай, дорогая моя…

Он замолчал. Клод больше не смел обращаться к ней «дорогая моя», как он совершенно естественно делал это несколько дней назад. Перед ним стоял уже не ребенок, а девушка, уязвленная в своей гордости, в своей молодой доверчивости. И раньше чем он нашел слова и подходящий тон, появился Дикки со свитой незнакомых Клоду людей, в толпе все засуетились, слышались умоляющие просьбы, фразы вроде: «Да, ты едешь, и вы, разумеется, едете, дорогой друг, а вас двое, но все равно приезжайте, встречаемся в „Атриуме“ через полчаса или через минут сорок, Дикки заедет в отель переодеться…» — и тут мимо него прошел Алекс, сердечно хлопнув его по плечу:

— Это ты, старик! Здорово! Скажи-ка, что ты здесь делаешь? Значит, ты последний из романтиков? Бедный мой старик! Ладно, доезжай с нами перекусить, это тебя развеселит. И девчушку бери. Все-таки она держалась молодцом, разве нет?

Алекс и на этот раз обо всем слышал, но ничего не знал. Он прошел, расточая свои милости, отвергая слишком назойливые просьбы. Начали расходиться: отверженные медленно и понуро, остальные быстро и оживленно.

«Кто поедет в моей машине?» «Возьмем такси на пятерых?»

Полина в каком-то внезапном умоисступлении забыла обо всем.

— Мы приглашены!

— Куда? Как я могу ехать? Я собрался уезжать, заказал в…

— Вы не понимаете. Вас приглашает Дикки.

Было заметно, что она вообще не надеялась на такое счастье. А приглашение Алекс адресовал ему. Клод почувствовал, что если сможет в слабой степени смягчить боль, которую причинил Полине, то лишь приняв это приглашение.

— Да, ты права. Мы едем туда. Если хочешь… если хочешь, можем поехать в моей машине.

Легкая усмешка промелькнула на лице Полины, но она тут же с удивительным достоинством сдержалась; она явно не чувствовала себя вправе отказать ему в лишней возможности загладить свою вину:

— Конечно, Клод.

Первые машины подъехали к «Атриуму» около часа ночи.