Дикое пламя чувств

— Теперь, когда у нас есть полный комплект, я смогу научить вас играть. Но должен предупредить, это может занять очень, очень много времени, — сказал Дэнил, а в глазах у него плясали чертики.

— Я готова, — ответила она, улыбаясь.

— Мы можем начать прямо сейчас… — предложил он, хотя все в нем кричало «нет», потому что это предложение уводило его все дальше от того, чего он действительно хотел. Он встал с дивана, подошел к шахматной доске и поставил коня на место. Ему нужно было чем-то занять руки, чтобы не потянуться к ней.

— Что, если бы я предложила заняться чем-то другим? — розовея от смущения, спросила она.

Да она просто дьявол-искуситель, подумалось ему.

— Но мне никогда не приходилось заниматься этим прежде, — призналась она, избегая на него смотреть.

Ну вот, она сделала это. Раньше Мейсон не было стыдно, что она девственница. Да и сейчас она испытывала скорее не стыд, а сожаление. Сейчас чары развеются и принц поймет, что ему не следует играть с простой девушкой, которая только и умеет, что заниматься выездкой и ухаживать за лошадьми на конюшне. Он рассмеется и скажет, что ей не следует разыгрывать из себя взрослую, что он не любит глупых девственниц.

Но вместо этого она услышала:

— Подобный подарок от вас делает мне честь.

Мейсон не верила своим ушам. Он не подверг сомнению ее слова, спросив, уверена ли она. А ведь решение далось ей нелегко. Он не отнял у нее право выбора. Вместо этого он оставлял решение за ней.

— Я остановлюсь в любой момент, Мейсон, как бы далеко мы ни зашли, — искренне сказал он.

Впервые со времени приезда в Нью-Йорк она почувствовала себя уверенной и защищенной. Уверенность в том, что он защитит ее и что он хочет ее так же страстно, как она его, опьяняла.

Мейсон молча кивнула, показав, что поняла его, и обвила его руками за шею, для чего ей пришлось приподняться на цыпочки. Но и этого было недостаточно, чтобы дотянуться до его губ. Ладони Дэнила коснулись ее груди, и она вздрогнула, ощутив их тепло сквозь тонкий шелк платья. Его руки поползли вниз, лаская ее спину, пока не достигли подола. Дэнил легким движением освободил ее от платья и прижал к своей широкой груди. Она восхищалась атлетическим телом, облаченным в белую рубашку из тончайшего хлопка. Мейсон проворно расстегнула пуговицы его рубашки, наслаждаясь ощущением гладкой, горячей кожи Дэнила, и едва не рассмеялась, когда он вздрогнул от прикосновения ее прохладных рук. Затем коснулась его кожи на груди губами. Дэнил зарычал и на мгновение отстранился, чтобы найти ее рот. Не прерывая поцелуя, они двинулись в спальню, вместо того чтобы направиться к кровати, он развернул ее и прижал ее спину к своей груди. Мейсон подняла руки и сцепила их у него на шее, притянув его голову к своей. Он проделал дорожку из поцелуев по шее к плечу. Мейсон затрепетала. Она почувствовала, как его пальцы коснулись застежки ее бюстгальтера, и быстро сбросила их, но его руки обхватили упругие груди девушки. Тепло его ладоней успокаивало напряженные соски, пальцы играли с ними, вызывая у нее стоны удовольствия и усиливая пульсацию между ног. Он нашел ее губы и принялся их неистово целовать. Мейсон застонала от растущего возбуждения. Когда поцелуй закончился, она открыла глаза. У нее кружилась голова. Она никогда не испытывала ничего подобного. В глазах Дэнила она увидела готовность дать ей наслаждение. Он пробежал пальцами по изгибу ее позвоночника, прижимая ее к себе все крепче, и она почувствовала всю силу его желания.

— Я хочу тебя всю, — глухо сказал он. — Скажи, что и ты этого хочешь.

— Да, — ответила Мейсон. — Я тоже хочу тебя всего.

Они сбросили остатки одежды и легли в кровать. Дэнил продолжал ласкать ее и целовать, пока каждая клеточка ее тела не исполнилась желания. Ее била дрожь, натянутые нервы исступленно кричали: еще! еще!

Как ни странно, она его ничуть не стеснялась и с бесстыдным восторгом касалась его самых сокровенных мест, упиваясь своей властью доставлять ему наслаждение. Каким блаженством было целовать жилку у него на шее, где толчками бился пульс, пробегать пальцами по его спине, чувствуя, как вздрагивают мышцы.

— Скажи мне, что нужно делать, чтобы тебе было хорошо, Дэнил, — попросила она.

— Мне и так замечательно, потому что это ты.

И Мейсон перестала беспокоиться о своей неискушенности в любовных играх.

Когда он соединился с ней, предварительно надев презерватив, она приняла его с блаженным стоном. Сначала ее обожгла легкая боль, но Дэнил вошел в нее медленно и осторожно. Наконец-то ее пульсирующее от желания лоно было заполнено его горячей, тяжелой, твердой плотью. Наконец-то происходило то, чего требовало ее тело, что было так правильно, так замечательно, так восхитительно, что слезы выступили у нее на глазах.

Ей было удивительно легко приспособиться к его ритму. Это получалось инстинктивно. Она с восторгом открывалась ему, сама удивляясь работе скрытых в глубине ее тела мышц, которые сжимались, упивались им и соглашались отпустить только в предвкушении следующего, еще более сладостного единения их плоти.