Дикое поле. Приднестровский разлом

По Приднестровью ходила легенда о том, как казаки запускали ракету “Алазань” прямо со спины. Ставили самого крепкого казака на карачки, клали ему на спину пару матрацев, на матрацы — два рельса, а на них уже — ракету. Потом ракету поджигали. Она летела в одну сторону, матрацы — в другую, а сам казак улетал дальше всех.

В те дни, когда с оружием были большие проблемы, приднестровская голь была на выдумки хитра особо. Сначала придумали “гранатомет”. Сделали большую рогатку и с ее помощью швыряли гранаты метров на сто. Потом изобрели минометы из водопроводных труб. Самосвалы превращали в мобильные ракетные установки. А группа самых талантливых придумала, как увеличить боевую мощность “Алазани”. Обыкновенными конскими вожжами привязали к ракете бомбу и так запустили. Конструкция взлетела, но стала кружить над головами изобретателей, угрожая разорвать их в клочья. От изобретения пришлось отказаться.

В конце концов в Приднестровье остались только те казаки, которые сообразили, что здесь защищают не какую-то конкретную нацию, а просто мирное население. Другие не прижились. Кого отправили, кто сам уехал. А иные стали совсем своими: женились тут и остались навсегда, сменив национальность на приднестровскую.

Косташ

В Кишиневе, между тем, происходили любопытные события. В самом конце мая президент Мирча Снегур под предлогом “обеспечения территориальной целостности” республики передал руководство Министерством внутренних дел и Министерством национальной безопасности министру обороны Иону Косташу. Таким образом твердокаменный “фронтист” Косташ получил в свои руки необъятную власть над всеми силовыми структурами Молдавии.

Однако к лету 1992-го Косташ почувствовал, что ситуация в самой Молдавии может измениться настолько, что применить эту власть он не успеет. Бойцы второго батальона третьей бригады полиции, воевавшей как раз на Дубоссарском участке, неожиданно устроили забастовку. Они, тоже уже порядком измученные войной и потерями, заявили, что отказываются воевать до тех пор, пока им не дадут гарантии, что Молдавия... никогда не присоединится к Румынии. Подобного еще не бывало. Зашевелился и парламент. Многим депутатам стало ясно, что военное противостояние никаких результатов не принесло. Образовалась группа “умеренных”, которые считали, что ставку надо делать на разжигание внутренних конфликтов и противоречий в самом Приднестровье, на дискредитацию его руководства и финансово-экономическую блокаду. Когда 9 июня открылась очередная сессия, выяснилось, что “умеренные” и просто прагматики уже в большинстве. Они потребовали создать смешанную молдавско-приднестровскую комиссию для поиска компромисса и разведения вооруженных формирований. Тем более, что такой опыт уже был. Подобная комиссия работала в Бендерах, откуда были отведены войска, а молдавская полиция и приднестровская милиция патрулировали город совместно. То есть в городе базировались две правоохранительные структуры — приднестровская и молдавская. На одном пятачке. Позже это еще аукнется горожанам. Но тогда это казалось шагом к миру.

16 июня депутаты утвердили основные принципы мирного урегулирования вооруженного конфликта. А 18-го бурными аплодисментами приветствовали результаты работы смешанной комиссии. Им казалось, что мир близок, как никогда. Однако наивные депутаты, воодушевленные собственной миротворческой устремленностью, как-то легкомысленно отнеслись к довольно странному в такой момент выступлению Снегура. А он, между тем, сразу после того, как вице-премьер Костантин Оборок рассказал об успехе мирных переговоров, неожиданно заявил:

— Первоочередные задачи правительства — изгнать сепаратистов и водрузить триколор над примэриями.

В этот же день Снегур вызвал к себе группу бендерских полицейских. О чем они говорили — не известно. Но сразу же после встречи полицейским организовали пресс-конференцию, на которой заявили, что работать в Бендерах стало невозможно и нужно срочно наводить порядок. На площади собрались волонтеры, уже готовые к отправке на фронт. Перед ними выступил Косташ. В те самые минуты, когда депутаты еще аплодировали наступающему миру, он поклялся волонтерам, что порядок в Бендерах будет восстановлен в ближайшие дни. Для Косташа, Плугару и Анточа настал момент истины. Как и для Снегура. В условиях мира правительство войны теряло свою значимость.

В эти же часы поверившие мирному договору и уставшие от войны бендерчане продолжали разблокировать город. Гвардия и казаки уходили. Осталась милиция, несколько десятков гвардейцев и охрана горисполкома. Люди высыпали на улицу. Мир!

В расстрелянном городе.

— Возьми автомат! — орал на меня гвардеец.

— Не возьму, — уперся я.

— Возьми, дурак! Если они сюда ворвутся, разбираться не будут, кто журналист, а кто солдат.

— Не возьму. Если они сюда ворвутся, мне автомат не поможет, — проорал я в ответ.