Дикое желание любви

Сильный стук в дверь заставил его спохватиться. Он медленно поднял голову и громко спросил:

— Что такое?

— Это касается лодки, которую вы хотели!

Маркус неохотно поднялся, застегнул пиджак, поправил галстук и направился к двери.

Кэтрин вдруг задрожала. Она осознала, что не может унять эту дрожь. Осторожно поднявшись, несмотря на ужасную головную боль, она добрела до кровати. Упав на нее, она накрылась простыней.

В коридоре было темно, но все же Кэтрин удалось разглядеть человека за дверью. Ей показалось, что она узнала хромого молодого человека, который выходил из таверны, когда они туда вошли.

Даже если он и увидел ее, то не подал виду. Он сунул в руку Маркуса клочок бумаги и сразу же удалился.

Повернув записку к свету лампы трактирщика, Маркус открыл ее и прочел.

— Это от дурака капитана. Что-то не так с лодкой, — сказал он, не глядя на Кэтрин. — Я вернусь.

Последняя фраза прозвучала как угроза. Она не стала тратить время ни на то, чтобы отдышаться, ни на то, чтобы прислушаться к звуку его удаляющихся шагов. Осмотрев свое изорванное платье, Кэтрин на какой-то миг вспомнила ночь встречи с Рафаэлем и тут же выбросила это из головы. Ей удалось тогда — удастся и сейчас.

Собрав дрожащими пальцами оторванные куски ткани, она засунула их в глубокий вырез сорочки. Воротник и жабо лежали под столом. Это были отдельные, сделанные вручную кружевные вставки, которые не крепились непосредственно к платью. Их петли были разорваны, но несколько целых все же осталось — этого было достаточно, чтобы закрепить их на ее открытой груди. Может быть, при тусклом свете внизу никто ничего не заметит.

Она думала только о том, чтобы покинуть эту таверну — и Маркуса. Дальше ее мысли пока не заходили. Страх перед будущим не должен затмевать насущные проблемы.

Ее волосы были растрепаны, но их можно прикрыть шляпкой. Где…

Неожиданный стук в дверь заставил ее замереть на месте. На миг ее сердце заколотилось у самого горла. Она сложила руки вместе, чтобы унять дрожь, и поспешила к двери. Маловероятно, что это стучал Маркус, вернувшись и ожидая, пока она откроет.

В проеме стоял молодой человек, принесший записку.

— Капитан выражает вам свое восхищение, мэм. Он… он считает, что вы можете обрадоваться предложению перевезти вас. — Он показал головой на соседнюю комнату. — Мы невольно подслушали — если вы не возражаете против этой фразы, мэм.

У него был грубый голос и быстрая речь. В его манере даже чувствовалась доля смущения. Его взгляд то устремлялся на нее, то уходил в сторону. Тем не менее было что-то заслуживающее доверия в его осанке и в том, как прямо он держал руки, пока ждал.

— У вашего… капитана есть судно?

Он быстро кивнул.

— Килевая лодка. Но вы должны пойти сейчас, если хотите отправляться…

— Да-да, но… вы уверены, что это не та лодка… которую нанял джентльмен, который был со мной?

— Абсолютно уверен, мэм.

У нее было желание спросить, куда идет судно, но какое это имело значение, если оно увезет ее из этого места. Более того, все лодки плыли вниз по течению и в конечном итоге прибывали в Новый Орлеан, разве нет?

Вернувшись в комнату, Кэтрин схватила свою шляпку.

— Идемте, и побыстрее!

Ее проводник повел ее в противоположном от узкой лестницы, ведущей в общий зал, направлении и вскоре остановился перед закрытым ставнями окном в конце длинного коридора. Оглянувшись вокруг, он поднял засов и открыл ставни.

Внизу было темно и пусто, по крайней мере, так казалось Кэтрин до того, как мужчина перебросил ногу через подоконник и вылез в окно. Он нащупал опору для ноги, потом Кэтрин увидела верхние ступеньки неотесанной лестницы, прикрепленной к стене дома.

— Когда я пройду полпути, начинайте спускаться. Не забудьте закрыть за собой ставни. И не переживайте: если упадете, я вас поймаю.

Не успел он договорить, как его голова уже скрылась из виду. Кэтрин осторожно поднялась на подоконник и переставила через него ногу в туфле. Ее юбки зацепились за угол одной ставни, но она быстро схватилась за подоконник, едва дыша сквозь стиснутые зубы, пытаясь удержать равновесие. Прошло много лет с тех пор, как она лазала по деревьям или съезжала вниз по перилам. Тогда ее юбки были короче. Как же ей повернуться? Да, вот так. Не забыть про ставни. Занозы. Черт! Sacré mille diables![90]

У нее все поплыло перед глазами, поэтому, спустившись на землю, она вынуждена была недолго постоять, прислонившись к лестнице. Дело было не в высоте, а в сильной головной боли, дрожащих от слабости конечностях и подступающей тошноте. Но она не могла остановиться сейчас. Собрав все силы, от чего над верхней губой выступили капельки пота, она отпустила лестницу.

— Сюда, — приглушенным голосом произнес ее проводник и ушел в ночь с фонарем в руке. Ей не оставалось ничего другого, как следовать за ним.