Диктаторы и террористы

С фильма «Прибытие поезда», снятого в 1895 году, начался мировой кинематограф. Что начинается на перроне безлюдного приштинского вокзала? И куда отходит сегрегированный поезд Косова, в какое прошлое, настоящее или будущее?

Генерал Валантен упомянул этот поезд, сказав, что им пользуются главным образом сербы, албанцы ездят на машинах. Это вопрос безопасности, внутреннего ощущения, пояснил он. Одни чувствуют себя в своей стране. Другие – в осаде. Сербам нужно выйти из этого состояния осады, считает генерал. Они должны голосовать, участвовать в работе избранных органов власти. И конечно, они должны вернуться – генерал имеет в виду сербов, бежавших из Косова. Ясно, что «плохие люди» не вернутся – полицейские, военные и всякого рода активисты антиалбанского террора. Но в лагерях в Сербии сейчас находятся 50 тысяч беженцев. Им плохо. Там у них нет будущего. У них одна альтернатива – уехать за границу или вернуться в Косово.

Что, однако, за польза от благих намерений, ведь сейчас это невозможно! Какие вообще есть основания считать, что после того, что было и что стоит между двумя общинами, в Косове может состояться замирение?

В Алжире в свое время жил один миллион французов. Если бы алжирцы были умней, их страна сейчас была бы в куда лучшей форме, сухо проговаривает генерал. И еще он привел аргумент от противного, сослался на пример Боснии. В Боснии было 200 тысяч жертв. В Косове 10 тысяч. Здесь не столько разрушений. И вообще огня было куда меньше… Натовские бомбежки были тоже «очень аккуратные» – мишенями были лишь армейские гарнизоны, говорит генерал.

– Скажите, генерал, коль скоро мы находимся в «Фильм-сити». А вам не хотелось бы задним числом переписать сценарий бомбежек?

– Как француз, я, может быть, и испытываю определенные чувства. Как командующий KFOR я этот вопрос не комментирую.

– А может быть, надо было раньше применить силу?

Косово «проглядели» десять лет назад, считает генерал Валантен. В 1992 году все думали о Македонии, и никто о Косове.

И еще он добавляет, что все это время территория Македонии была убежищем для ОАК (албанской Освободительной армии Косова. – А.П.). Задача KFOR – не допустить, чтобы теперь территория Косова стала таким же убежищем для ОНА (албанской Освободительной народной армии Македонии).

– И вы можете контролировать границу с Македонией?

– Это трудная задача. Там горы и лес. Для эффективного контроля нужно иметь по солдату на каждый метр границы. Зимой, конечно, легче, но…

– И все-таки, генерал. Присутствие 39-тысячного контингента KFOR в Косове весьма наглядно. Ваши войска охраняют монастыри, церкви, мечети. Посты KFOR встречаешь у всех важных объектов, на всех важных перекрестках. Но вы же не будете отрицать, что в албанском пространстве Косова – Македонии существуют вооруженные дружины тех, кто сделал войну своей профессией. Такое впечатление, что они чувствуют себя довольно вольготно. Вы собираетесь с ними воевать?

– Мы с ними воюем.

В «Фильм-сити» в модульных общежитиях-казармах размещаются 1342 человека из 26 стран. Названия улиц этого мини-городка подчеркивают единство мира. Улица Московская перешла в Буэнос-айресскую. На пересечении с Венской улицей я вспомнил, что не задал генералу Валантену один вопрос: что он думает о русском контингенте. Спрашиваю об этом французского офицера, сопровождавшего меня на беседу.

– Что бы сказал командующий о сотрудничестве с русскими?

– А он мог бы сказать плохое?

– У него есть для этого основания?

– Не думаю. Отношения хорошие.

– Никогда не поверю, что у российских военных здесь нет недостатков.

– Есть, конечно.

– Итак?

– Они служат ради денег. Они не знают языков, и поэтому с ними трудно общаться. И они хуже оснащены. Американцы за ночь могут развернуть целый город. В этом отношении русский контингент сильно уступает.

На российской базе у приштинского аэродрома меня принял командующий генерал-майор Кривенцов и его зам полковник Мирный. Это тот самый аэродром, который наши миротворцы заняли несколько самочинно суворовским марш-броском, внезапно выдвинувшись из Боснии одной темной ночкой 1999 года. Акция эта наделала тогда немало шороху, ее приписали «фирменной ельцинской дипломатии», хотя существует версия, что Борис Николаевич той ночью бдил весьма крепко и о собственном героическом решении узнал лишь наутро. Горячие головы пугали столкновением с НАТО и даже эвентуальным началом третьей мировой войны. Что было уже чересчур. Бывший аэродром ЮНА (Югославской народной армии) представляет определенную ценность. Это единственная взлетная полоса во всем Косове, сейчас она превратилась в приштинский аэропорт и с грехом пополам принимает до двух десятков рейсов в день из разных стран. Но на повод для мировой войны ни поле приштинского аэродрома, ни все Косово Поле, ни даже вся Югославия (нынешняя или бывшая) не тянут. Тема аэропорта, впрочем, будет не раз возникать в нашей беседе.