Диктаторы в зеркале медицины

Раскулачивание и коллективизация сельского хозяйства послужили началом одной из самых страшных глав советской истории, получившей название «украинский голодомор». Принудительные меры вызвали на Украине более тяжелые последствия, чем на остальной территории Советского Союза. Но еще больше усугубило ситуацию то обстоятельство, что Сталин счел этот момент удачным для достойной мести за те трудности, с которыми он в двадцатые годы столкнулся на Украине, будучи наркомом по делам национальностей — он принял решение любыми средствами раз и навсегда ликвидировать украинский национализм. Сталин объединил кампанию мести за «националистический уклон на Украине» с коллективизацией, обвинив кулаков в распространении националистических идей. Он рассчитывал на то, что с разрушением частного землевладения окончательно исчезнет социальная база для националистических тенденций на Украине. Для примененных им методов эпитет «дьявольские» был бы слишком мягким: он приказал украинским крестьянам сдать то зерно, которое они якобы утаили от государственных органов. Были произвольно установлены явно завышенные нормы сдачи, выполнение которых требовалось беспощадно. В результате этой «битвы за хлеб» на Украине начался страшный голод, и люди, у которых все дочиста было конфисковано, начали воровать колхозный хлеб. Сатанинская мстительность Сталина нашла способ и здесь усилить страдания голодающих детей и взрослых, для чего он собственноручно издал указ; согласно которому хищение коллективной собственности каралось немедленным расстрелом или, при наличии «смягчающих обстоятельств», десятью годами лагеря или тюрьмы. Амнистия была категорически запрещена. По данным Буллока, в одном только Харькове по этому указу были осуждены пятьдесят пять тысяч человек, из которых тысяча пятьсот были казнены.

Дмитро Злепко, публиковавший документы Министерства иностранных дел Германии за 1930–1934 годы, показывает, как вся Украина превратилась в необъятный лагерь смерти: «Обезумевшие от голода люди перед лицом неминуемой смерти поедали детей и трупы». Лев Копелев, бывший в то время коммунистическим активистом, в изданной позднее в эмиграции книге «И сотворил себе кумира» описывает эту катастрофу с ужасающими подробностями: «Вместе с другими я выгребал амбары стариков и затыкал уши, чтобы не слышать крика детей… Я видел посиневших и почти уже бездыханных женщин и детей со вздутыми животами и пустыми безжизненными глазами. И я видел трупы в драных кожухах и нищенских лаптях, трупы в крестьянских халупах, в талом снегу в центре Вологды и под харьковскими мостами».

Жертвами только этого украинского геноцида, по исторически подтвержденным данным, пали семь миллионов человек, из них три с половиной миллиона детей. Согласно Роберту Конквесту, жертвами раскулачивания стали примерно три миллиона человек и еще один миллион в Казахстане. Таким образом, общее количество людей, погибших в этот период, составляет примерно одиннадцать миллионов, к которым нужно добавить три с половиной миллиона заключенных, погибших на убийственных работах при прокладке Беломорско-Балтийского канала, на золотых приисках Магадана и других арктических лагерях. Конквест пишет: «Хотя война Сталина против крестьян была ограничена одной страной, в этой войне погибло больше людей, чем в первой мировой войне во всех странах».

Еще ни один тиран в истории не строил крепость своей неограниченной власти над жизнью и смертью на подобных горах трупов и ни один из них не взирал на страдания ни в чем не повинных людей столь безмятежно, безучастно и цинично, как это чудовище в обличье человека. Вот его комментарий к страшным последствиям затеянной им принудительной коллективизации и сознательно организованного голода на Украине: «Между крестьянством и нашим строем идет борьба не на жизнь, а на смерть. Этот год стал испытанием нашей борьбы и его прочности. Должен был случиться голод, чтобы они, наконец, поняли, кто в доме хозяин. Он обошелся в миллионы жизней, но колхозная система будет жить».

Пресса о голоде не обмолвилась ни единым словом, а тому, кто хотел бы нарушить этот запрет, грозили пять лет лагерей за антисоветскую пропаганду. Коварство и аморализм Сталина проявились также и в том, что 2 марта 1930 «ода в статье «Головокружение от успехов» он возложил ответственность за чересчур «ретивые действия», вызвавшие волнения, на своих партийных функционеров. Он вновь выступил в качестве умиротворяющей и интегрирующей фигуры и успешно отвел всякие подозрения от себя, хотя и был истинным инициатором насильственных мер.