Диктаторы в зеркале медицины

При насильственном проведении индустриализации Сталин добился большего успеха, чем при коллективизации сельского хозяйства, однако и здесь проявился его старый порок: недостаточная компетентность иногда не позволяла ему правильно оценить ситуацию, что в сочетании со свойственной ему гигантоманией снова и снова приводила прямо-таки к хаосу. То, что требуемые им завышенные показатели все-таки бывали достигнуты, объясняется беспощадным подавлением любого сопротивления, вплоть до расстрела нерадивых на месте. С этой целью он направлял самых надежных своих приближенных с неограниченными полномочиями в различные советские республики, чтобы те на месте контролировали работу важных предприятий и быстрыми расправами над ответственными «саботажниками» оказывали необходимое давление на работников этих предприятий. Особо отличились в роли контролеров Вячеслав Молотов и Лазарь Каганович. Нереальные требования Сталина в ходе сверхбыстрой индустриализации страны были выполнены в значительной степени еще и потому, что в его распоряжении всегда находилась гигантская армия рабов в лице приговоренных к принудительному труду узников лагерей. Эти люди работали в шахтах, на строительстве железных и. автомобильных дорог и на сооружении Беломорско-Балтийского канала — проект, на котором, безусловно, лежит печать мании величия. Условия жизни и работы в лагерях были таковы, что люди вынуждены были работать в буквальном смысле слова га износ, до смерти. Согласно последним русским публикациям, в этой гигантской сети лагерей описанной Солженицыным в книге «Архипелаг ГУЛАГ», постоянно находилось от двух до четырех миллионов человек, и этот архипелаг являлся для Сталина самым дешевым, а с начала сороковых годов самым крупным строительным предприятием Советского Союза.

Зимой 1932/33 года положение населения, несущего на своих плечах все тяготы подобной жизни, стало почти невыносимым, и даже у ведущих партийных функционеров появлялся скепсис по отношению к методам Сталина. Наиболее мужественные члены партии отваживались открыто не соглашаться с его курсом. Первым был Мартемьян Рютин, бывший работник секретариата ЦК» который во время голода 1932 года выступил за смягчение сталинской политики. Он написал манифест «Ко всем членам ВКП(б)», составленный в очень открытых и острых выражениях, где называл Сталина буквально «злым гением русской революции, который под влиянием жажды личной власти и личной мести привел революцию на грань пропасти». Рютин требовал отставки Сталина с поста генерального секретаря. Арест Рютина не заставил себя долго ждать. На процессе по делу так называемой «рютинской платформы» было сфабриковано существование крупномасштабного заговора, угрожающего существованию государства, который должен был послужить солидной основой для последующих сталинских показательных процессов. Правда, ЦК заменил смертную казнь десятилетним тюремным заключением, что Сталин воспринял как обидное поражение и, естественно, не мог забыть. Только спустя пять лет его власть усилилась настолько, что он смог утолить жажду мести и приказать без суда и следствия казнить Рютина, двоих его сыновей и большую группу сторонников.

Не один только Рютин, но и другие высшие деятели политбюро придерживались мнения, что после успешного прорыва сталинской коллективизации сельского хозяйства и индустриализации страны настало время отказаться, наконец, от непрерывного террора, применения грубой силы и после долгого трудного периода хоть немного повысить уровень жизни населения. Среди этих «оппозиционеров» были даже такие люди, как Серго (в действительности Григорий) Орджоникидзе, который отвечал за всю тяжелую промышленность, и Сергей Киров, член политбюро и руководитель ленинградской парторганизации. Эти люди пользовались любовью и высоким авторитетом в народе, и просто так Сталин их устранить не мог. Сталину не удалось также помешать тому, что на XVII съезде партии в феврале 1934 года, так называемом «съезде победителей», сформировался неофициальный блок делегатов, в кагором обсуждалась возможность перевести Сталина на другую руководящую должность, а генеральным секретарем избрать Кирова. Сложившуюся в тот момент взрывоопасную ситуацию Хрущев характеризовал так: «Аномальная ситуация, сложившаяся в партии вследствие культа личности, обеспокоила часть членов партии, в особенности старые ленинские кадры. Многие делегаты съезда, прежде всего те, кто был знаком с ленинским завещанием, придерживались мнения, что пришло время перевести Сталина с должности генерального секретаря на другой пост».

Когда при тайном голосовании почти четверть делегатов проголосовала против Сталина, в то время как Киров из почти двух тысяч голосов делегатов получил только три против, Сталин был вне себя от ярости и оскорбленного тщеславия, так что «к этому съезду и, естественно, лично к Кирову он не мог испытывать ничего, кроме враждебности и желания отомстить», как записал Анастас Микоян, в то время нарком торговли, в своем дневнике, отрывки из которого были опубликованы в 1987 году.