Диктаторы в зеркале медицины

Если бы он был в состоянии признать, что сам виноват в собственной неудаче, и преодолеть ее усиленным трудом, то тяжкие последствия этой неудачи еще можно было бы предотвратить на ранней стадии. Однако безграничный и не допускающий критики нарциссизм лишил его такой возможности. По Фромму, возникла ситуация, в которой «он был не в состоянии изменить действительность и фальсифицировал ее, объявив учителей и отца виновниками собственного провала и считая сам этот провал проявлением страстного стремления к свободе и независимости. Создав символ «Художник», он таким образом отверг реальность. Мечта стать великим художником сама стала для него реальностью. Тот факт, что он серьезно не трудился для достижения своей мечты, доказывает, что эта идея была не более, чем фантазией. Провал в школе был его первым поражением и унижением, за которым последовал ряд других. Можно с полным основанием предположить, что его презрение и ненависть ко всем, кто был причиной или свидетелем его поражений, значительно возросли. Если бы мы не располагали серьезными основаниями считать, что его некрофилия коренится в злокачественной кровосмесительной привязанности, то ее появление можно было бы объяснить этой ненавистью».

Исследуя последствия конфликта с отцом для психики Гитлера, Хельм Штирлин еще раз останавливается на роли матери. По мнению Штирлина, несмотря на явную доминацию отца и неограниченное его лидерство в семье, все же «сильнейшей родительской реальностью» был для Адольфа не отец, а слабая, безнадежно запуганная им мать, ибо в ней Адольф видел родительскую фигуру, которая делегирует ему полномочия. Можно в действительности представить себе, что мать увидела в живом, обладающем сильной волей, сыне шанс обрести союзника в безнадежном сопротивлении супругу. Согласно гипотезе Штирлина, Адольф должен был таким образом стать ее «лояльным делегатом», помогающим ей в борьбе с супругом за самоутверждение, и, возможно, способным своими будущими успехами сделать ее жизнь интереснее и осмысленнее. Однако вклад юного Адольфа в ату борьбу на стороне матери мог быть самым минимальным и выразиться не более, чем в пассивном сопротивлении типа школьного провала или отказа от карьеры чиновника. Если это действительно было так, то смерть отца должна была означать, что пробил час свободы осуществления планов на будущее. Однако на деле ничего подобного не произошло. Адольф продолжал жить точно так же, как и до этого, по выражению Смита, он представлял собою «чуть больше, чем конгломерат игр и фантазий».

Со смертью отца в семье произошли примечательные изменения: исчез авторитарный стиль и теперь Адольф мог беспрепятственно уходить в мир своих грез. Если он не предавался грезам, то читал или рисовал и бывал очень недоволен, когда его беспокоили. Во время процесса по делу о провалившемся мюнхенском путче 1923 года суд обратился к бывшему классному наставнику Гитлера профессору Эдуарду Хюмеру с просьбой дать характеристику бывшему ученику. В ответ он сообщил следующее: «Он был безусловно способным учеником. Но он был неуправляем, по крайней мере считался таким — упрямым, своенравным, вспыльчивым, не терпящим возражений. Замечания и предостережения учителей он нередко принимал с плохо прикрытым отвращением. Напротив, от одноклассников он требовал безоговорочного подчинения и стремился к роли лидера». Лишь учителю истории удавалось увлечь трудного «бледного, худого мальчика» красочными повествованиями о древних тевтонах.

Учителям городского реального училища в Штайре бросилось в глаза, что Адольф не только с трудом входит в контакт с одноклассниками, но и вообще производит болезненное впечатление. В автобиографии Гитлер пишет, что до этого времени не болел ничем, если не считать кори и операции по удалению миндалин, но здесь неожиданно стал жертвой «тяжелого легочного заболевания»: «Здесь мне пришла на помощь болезнь и в несколько недель решила и мое будущее, и старый семейный спор. Обнаружив тяжелое легочное заболевание, врач сказал матери, что я в будущем… ни при каких условиях не должен работать в конторе. Учебу в реальном училище также следовало прекратить, как минимум, на год». Рядом с Кларой Гитлер уже не было деятельного мужа, и, будучи серьезно обеспокоена здоровьем обожаемого сына, она немедленно и без размышлений последовала совету врача и забрала сына из училища. Так как она и сама была не вполне здорова, то вместе с Адольфом отправилась к родственникам в город Штгталь, расположенный в австрийской области Вальдфиртель, где Адольф был отдан на врачебное попечение доктора Карла Кайсса. Адольф пил молоко, обильно питался и вскоре пошел на поправку. Однако в контакты ни с родственниками, ни с деревенской молодежью он практически не вступал. Большую часть его времени занимали рисование и живопись, часто он совершал длительные прогулки и наблюдал за родственниками во время полевых работ.