Диктаторы в зеркале медицины

Уже в эти ранние годы идея избранности проявлялась у Гитлера в достаточно тревожных формах. Хелен Ханфштенгль, жена Эрнста Ханфштенгля («Путци»), очень близко знакомого с Гитлером в «годы борьбы», вспоминает: «У Гитлера все сильнее стали проявляться наполеоновские и мессианские замашки. Он заявлял, что чувствует себя призванным спасти Германию, и пусть не сейчас, но позже ему обязательно выпадет эта роль. Он проводил целый ряд параллелей между собой и Наполеоном».

В октябре 1923 года Гитлер решил, что время дня крайне правой революции созрело. Рапалльский договор, подписанный министром иностранных дел Германии Вальтером Ратенау, убитым в июне 1922 года членами тайного союза «Организация Консул», оккупация Рурской области французами и их бессмысленные репарационные требования на фоне дикой инфляции оказали политически и психологически дестабилизирующее действие на население Германии В результате чего создалась ситуация, о которой Гитлер мог только мечтать Пользуясь конфликтом, возникшим между имперским правительством в Берлине и правительством Баварии, сторонники Гитлера осенью 1923 года начали подготовку к восстанию и походу на Берлин. 8 ноября 1923 года в мюнхенской пивной Бюргербройкеллер проходил массовый митинг правых организаций, на котором выступали все местные «сильные люди» — генеральный государственный комиссар Густав Риттер фон Кар, командующий Баварским военным округом генерал фон Лоссов, полицейпрезидент Мюнхена Ганс Риттер фон Зайссер. В этот момент в зал ворвались штурмовики во главе с Гитлером. Они загнали этот триумвират в соседнюю комнату, после чего Гитлер объявил о низложении правительства Баварии, имперского правительства во главе со Штреземаном и имперского президента Фридриха Эберта. Тут же троим упомянутым выше господам были предложены влиятельные посты во временном правительстве во главе с Гитлером. Одновременно у присутствующей в зале публики успешно воспламенялся энтузиазм в поддержку «национальной» революции. Однако генерал Людендорф тем же вечером отпустил «пленных» домой, и баварским властям совместно с берлинским правительством уже на следующий день удалось разгромить путч Адольфа Гитлера.

Узнав, что его план потерпел провал, Гитлер пережил нервный срыв. Отчаянные вспышки гнева перемежались периодами паралича и нерешительности. Эти сомнения и колебания впервые выявили скрытое слабоволие Гитлера, свойственное многим людям в моменты, когда требуется принять решение. На людях Гитлер никогда не упускал возможности выставить напоказ свою якобы «железную» волю, но на самом деле и в более поздние времена неоднократно предпочитал выжидать развития событий, рассчитывая, что изменение обстановки избавит его от необходимости принимать решение.

Так произошло и сейчас. Не будучи способным принять решение, он заперся в пивной Бюргербройкеллер. Тогда генерал Людендорф, которого, кстати, Гитлер прочил на пост главнокомандующего новой национальной армией, решил взять дело в свои руки и в качестве последней попытки организовал шествие по направлению к центру города. Впоследствии нацисты создали героическую легенду вокруг этого марша, который завершился кровавой бойней у Зала полководцев на мюнхенской площади Одеон. Выстроенные на площади баварские полицейские открыли огонь по демонстрантам, 14 из которых были убиты, Людендорф был тут же арестован, а Гитлер присоединился к паническому бегству своих приспешников. Один из них при этом был смертельно ранен и, падая, свалил Гитлера на землю, из-за чего тот получил вывих левого плечевого сустава и перелом головки плечевой кости.

Когда спустя два дня полиция обнаружила его убежище в дачном домике «Путци» Ханфштенгля в Уффинге на озере Штаффелъзе, он на какой-то момент потерял самообладание и хотел застрелиться из револьвера. Эта неудачная попытка самоубийства (следующая произошла в 1931 году и связана с преждевременной смертью его племянницы Гели Раубаль) соответствует склонности Гитлера к депрессивным расстройствам. Эти расстройства всегда были вызваны у него каким-либо провоцирующим событием, в связи с чем их однозначно можно классифицировать как реактивные. Эти события позволяют сделать вывод о склонности Гитлера в случае неудачи или поражения к суициду. Себастьян Хафнер объясняет это тем, что личная жизнь Гитлера была слишком пуста и он не считал, что ее стоит сохранять в случае несчастья.

Помещенный в крепость Ландсберг, Гитлер вначале отказывался от пищи и только что-то бормотал себе под нос в глубокой подавленности. Не только крушение революции, но и насмешки, доходившие до него со страниц газет, где писали о «миниреволюции из пивнухи» и о «крикливой шестерке Людендорфа», тяжело отражались на его психике. Что может быть страшнее для человека, глубоко убежденного в собственной уникальности и в том, что он избран судьбой для спасения Германии, чем выглядеть смешным в глазах общественности? В таком свете двухнедельный отказ от пищи на фоне депрессивного состояния также приобретает суицидальную окраску.