Диктатура пролетариата

Итак, мне не следовало ни о чем беспокоиться, тем более что рекомендательное письмо было написано очень влиятельным лицом, а сама поездка касалась исключительно научных вопросов и была профинансирована российской стороной. Поэтому по приезде в Вологду я немедленно начал активно искать студента.

Но долго разыскивать не пришлось: господина Г. на месте не было. Он был в тюрьме.

Как же так? Разве властям было недостаточно обезопасить себя от «неблагонадежного», отправив его в Вологду? Разумеется, но затем начались беспорядки на юге, под Полтавой. А Г. был оттуда родом, кроме того, удалось перехватить письмо от него к Короленко, касавшееся, вне всякого сомнения, тех событий. Опрошенные мною не знали, действительно ли в письме содержалось что-то антиправительственное. Во всяком случае, делу решили дать ход, и на время расследования студента посадили за решетку. Насколько – никто не знает, это зависит от настроения полиции и, возможно, жандармерии. Может получиться и так, что судебное разбирательство будет откладываться в долгий ящик, а заключение тем временем будет продолжаться…

Часто не знаешь, смеяться или плакать от положения дел, царящего в политических сферах современной России – как никогда ухудшившегося. Этот произвол и самоуправство, причем ни к чему не ведущие, и это отсутствие ясных последствий делают их только страшнее.

IX. Летняя ночь на Сухоне. Новая остановка. Влажные земли. На северорусской равнине

Вечером маленький пароходик отчаливает от Вологодской пристани. Было пасмурно, но вот с запада край неба начинает проясняться. Солнце еще некоторое время скрыто маской облаков, но подсвечивает их изнутри, как будто на сизо-голубую скатерть опрокинули кубок золотого вина. На этом великолепном фоне выделяются башни и шпили города – ни один театральный декоратор не придумал бы более впечатляющей картины.

Не так-то легко понять, куда ведет нас река. Она извивается вдоль равнинных лугов, как змея, и можно разглядеть ее впереди только до следующего поворота, на пару сотен локтей, реже на полкилометра. Перед нами бегут два таких же речных парохода. Кажется, что они плывут, скользя ровно по кромке воды, «в ватерпасе»; совершенно незаметно, как они рассекают водную гладь. Вот они уже за нами, то вдруг мы их видим с правой стороны, то с левого борта. Все это приобрело вид импровизированной парусной регаты, порой, как уже было сказано, непонятно куда ведущей. Лишь по прошествии некоторого времени приходишь к осознанию того, что основной курс верный – на восток. Город превращается в маленькую точку на западе, почти пропадая из поля зрения. Взгляд возвращается к этой точке, чтобы не потерять ориентацию. И чтобы порадоваться. Солнце, прорываясь за краями облаков, расцвечивает красным золотом купола и шпили. Но вот все, и солнце, и город, медленно исчезает за горизонтом.

* * *

Мы спокойно, с ровной скоростью, плывем вниз по реке. Стало холодно. Хочется укутаться во все, что есть с собой из одежды. Но тем не менее хочется как можно дольше оставаться на палубе – посреди летней ночи, когда все так ясно и четко открывается взору, почти как при свете дня. При этом смотреть пока особенно не на что. Версту за верстой по обеим сторонам тянутся однообразные болотистые низменности без населенных пунктов. Вдоль берега то тут, то там привязаны плоты из бревен. Поодаль у огня сидят сплавщики леса. На одном из плотов они часто строят себе возвышающуюся над плотом очень маленькую хижину из коротких бревен, напоминающую по размеру будку для крупной собаки. В другом месте под ивами двое рыбаков отдыхают в своем маленьком суденышке. Редко-редко от берега отчаливает лодка и поднимает горящую лучину – знак того, что пароход должен остановиться и взять на борт пассажира. Живописно не столько путешествие, сколько особое его настроение, именно то, которым так необходимо проникнуться, когда впервые приезжаешь в новые края.

Временами мы проплываем мимо маленького буксирного парохода, тянущего на тросе громоздкие суда вверх или вниз по реке. С капитанского мостика развевается флаг, помечающий ту сторону фарватера <…>[95] Пароходы охотно используют возможность нарушить тишину дружным и громким гудком. Хотя нельзя сказать, что всю дорогу было тихо <…>

На землях вдоль берегов реки стоит вода: был большой паводок, а постоянные дожди до сих пор поддерживали высокий уровень воды. Глубокая река Вологда вытекает из Сухоны, самого западного из крупных рукавов Двины. Вода скопилась на болотах и лугах в виде крупных озер. Только одинокие кусты поднимаются над ровными и тихими просторами.

Забрезжило утро. На северо-востоке начало светать. Берега широкой реки стали меняться. Вдоль воды тянется полоска влажного зеленого луга, но за ним, на недосягаемом для весеннего паводка возвышении, начинается лес. Вид очень красив, но однообразен и местами печален.