Диктатура

В пункте 6 говорится об обеспечении потребностей войска. В Theatrum Europaeum вместо «по всей» вновь появляется in absolutissima forma, и далее: «.. так чтобы ни императорский придворный совет и палата, ни судебная палата в Шпейере не преследовали при этом никаких интересов и не имели никакой власти выносить по этому поводу свои решения, все равно, общие или частные, а также чинить какие-либо иные препятствия». По сути дела, о том же говорит и гамбургский экземпляр. Право приговаривать за те или иные наказуемые деяния к конфискации по суду и взымать такие конфискации предоставлялось Валленштейну, согласно императорскому представлению от 15 апреля 1632 г., не только в империи, но и в наследных землях[204].

Пункт 7 тоже посвящен обеспечению армейских потребностей. Предоставление личной неприкосновенности и охранные грамоты для отдельных лиц или земель рассматриваются тут как чисто финансовый вопрос.

Пункт 8 касается договоренностей в пользу Валленштейна и вопроса обеспечения армии.

К пункту 9. Риттер указывает, что император предоставлял только определенные субсидии, а не принимал на себя покрытие всех издержек (op. cit. S. 258–259). Однако в договоренности сказано, что Валленштейн получает возмещение своих затрат и издержек по заключении мира. Здесь тоже прослеживается аналогия с договоренностями Максимилиана Баварского 1619 г.

К пункту 10. Что армия может вступить в наследные императорские земли, означает, конечно же, как поясняет Риттер, вступить в крайнем случае, и потому, в общем-то, «ни о чем не говорит» (S. 267). Но здесь-то речь идет как раз не о крайнем случае, скорее в этом тезисе оговаривается право «отдыха» в наследных землях (см.: Akten. И2. S. 328), даже если настоятельной нужды в этом нет. Важнее всего в этом положении как раз то, что речь не идет о крайнем случае.

В процитированных десяти пунктах ничего не говорится о диктатуре. Существенный интерес лежит в области имущественного права. «Договор о найме» в аспекте государственного права вообще не представлял никакой проблемы. Скорее, можно было бы вести речь о договоре с кондотьером. Что касается государственно-правовой стороны взаимоотношений между императором и Валленштейном, то первый, как и прежде, оставался верховным главнокомандующим и препоручал последнему только руководство военными операциями и управление войском, а кроме того, конечно же, предоставлял ему большую фактическую свободу действий. 4, 5, 8-й и 9-й пункты содержат сведения о вознаграждении Валленштейну и о возмещении его издержек. О политических полномочиях в капитуляции речь не идет, напротив, 8-й пункт свидетельствует о том, что на мирные переговоры Валленштейн влиять не мог. Если же, вопреки этому, кое-где значится, что Валленштейн обладал «полновластием» (plenipotentia) и правом решать в вопросах войны и мира (arbitrium belli et pads)[205], то это идет вразрез с тем обстоятельством, что все переговоры, которые вел Валленштейн. проводились лишь с ограниченным полномочием или должны были быть ратифицированы императором[206]. В своей резолюции от 3 февраля 1634 г. курфюрст саксонский на вопрос Арнима. с кем нужно вести переговоры. ответил: «…с его княжеской милостью герцогом Фридляндским как высокочтимым и полновластным уполномоченным императора… Ибо он ведет войну не от своего имени, а от имени и по приказу Его Величества Римского императора. армия тоже подчинена Его Императорскому Величеству коему поставили себя на службу сами Его княжеская милость и офицеры с солдатами, и будут осуществлять Его Императорского Величества arbitrium belli et pads не от себя только, но от Его имени, поскольку за ним сохраняется и резервируется высшее суверенное право (jus majestatis)». Этим еще раз подчеркивается, что никакие военные полномочия не могут стать основанием для ведения мирных переговоров[207].