Дилеммы XXI века

Пессимист: Производство высококачественной стали или сплавов титана для ракет и подводных лодок должно быть реальным. Производство новостей может быть мнимым. В Советах не многое улучшилось со времён Лазика Ройтшванеца[23]. Я имею в виду разведение тысячи кроликов на бумаге в отчётах без реальных кроликов. Кажется, до сегодняшнего дня в СССР действует отдел министерства транспорта, занятый поиском целых поездов, которые где-то пропали. Уровень советской медицины, вместе с её технической и фармацевтической базой, ужасен. Впрочем, значительная часть производственной базы устарела по сравнению с Японией или с Западом. Производительность труда очень низкая. Всю эту картину точнее всего описывают меткие шутки, вроде «трудящиеся изображают, что работают, а власти изображают, что им платят». Мнимость жизни зашла уже так далеко, что искусственное, полностью манипулируемое так называемое общественное мнение выражается в письмах читателей в прессу также тогда, когда надо не осудить какого-нибудь Солженицына или Сахарова, а наоборот, требовать демократизации! Именно поэтому так трудно понять, что Горбачёв на самом деле намерен сделать, кто на самом деле ему препятствует и что может получиться согласно его намерениям, а что будет недостижимо.

Оптимист: В этом оценки на Западе действительно сильно противоречивы. А что ты думаешь?

Пессимист: Эту систему, несомненно, трудно исправить. И это по двум причинам, переплетённым, но разным. Немецкий тоталитаризм едва продлился двенадцать лет, а оставил руины и горы трупов. Докапывание до действительных механизмов этой системы – труд многих сотен историков – ещё не закончено, хотя система подверглась полному разрушению. Советская система подобна леднику, который наслаивался десятками лет, и каждый очередной слой состоял из трупов людей, их усилий, их желаний и их надежд. Каждая очередная оттепель позволяет обнажить маленькую часть этого гигантского кладбища, на котором в гробы сложили марксистскую утопию. Разумеется, никто внутри системы не может организовать «полную оттепель», ибо она продемонстрировала бы чудовищную цену и ужасную бесполезность этого предприятия, которое мы не считаем сумасшествием только потому, что оно составляет уже неотделимую часть всеобщей истории. Любые проявления оттепели, вроде известного выступления Хрущёва, приостанавливаются и остаются в определённом выбранном месте. Например, Хрущёв ограничился «хорошими коммунистами», которые стали жертвами Сталина, и при этом большинства не коснулось благо посмертной реабилитации (ибо тогда он должен был бы называть фамилии несколько недель днём и ночью без перерыва). Это первая причина неисправимости: нельзя растопить ледник трупов, потому что, хотя отвратительно это прозвучит, – не появится ничего, кроме смрада гнили. Во-вторых, все до сих пор предпринятые попытки модификации, модернизации или других улучшений системы не дали положительных результатов. В Югославии сделали ставку на самоуправление, у Горбачёва можно отчётливо заметить сходство или заимствования из этой программы в промышленно-аграрной сфере. У нас некоторое время, приблизительно во второй половине существования «Солидарности», идеи самоуправления пользовались довольно большой популярностью. Но Югославия, используя эту модель, не пришла ни к чему хорошему. Я не буду проводить детальный анализ. Факт то, что самоуправление не стало никакой панацеей от типичных болячек «реального социализма». Югославов никто не вынуждает, чтобы они производили что-либо за полцены или бесплатно для Советов, и, несмотря на это, их экономика выбивается из сил. Колоссальная инфляция, безработица, отдельные республики друг с другом на ножах, коррупция, чёрный рынок, энергетический голод. Теперь взялись за расширенную реприватизацию предприятий.

Оптимист: Разве это хорошо?

Пессимист: Смотри, если ты хочешь построить башню столь высокую, как Эйфелева, а посреди стройки опоры начинают гнуться, и ты решаешь построить башню, лежащую на боку как длинный ряд клеток, то ведь назвав эти клетки башней, ты станешь только посмешищем. Советская система централизованного планирования и распорядительно-распределительного производства и предоставления благ не может сосуществовать с рыночной системой, с её законами спроса и предложения. Частичное введение рынка – это приблизительно то же, что говорится в анекдоте о Хрущёве, возвращающемся из Англии. Там он увидел левостороннее уличное движение и говорит товарищам, что стоило бы попробовать это в СССР, но сначала пусть только 10 % автомобилей ездят по левой стороне улиц.

Оптимист: Это хорошая шутка, но язвительное преувеличение, если бы не польские свободные территории с их частной инициативой, мы бы выглядели значительно хуже, чем выглядим.