Дилеммы XXI века

Пессимист: Наверняка, но что хорошо для доставки на рынок зелёного лука или яиц, то недостаточно ни для оптимальной реорганизации современного производства средств производства, ни для модернизации лёгкой промышленности. В настоящее время революции в технике происходят каждые 2–3 года, а не раз в 30–40 лет, как это было до середины XX века. Сейчас даже государства, которые достигли максимального развития, как ФРГ, но которые подверглись (образно говоря) «ожирению», имеют проблемы, поскольку Япония, где стоимость человеческого труда ниже (потому что жизненный уровень более скромный) инновационно оказывается впереди. Думая об усовершенствовании советской системы, понятно, что нельзя использовать микроскопические масштабы, вроде польских фирм. Скорее следует смотреть на Китай.

Оптимист: А не на Венгрию?

Пессимист: Нет, потому что Венгрия уже достигла предела эффективности, которую даёт их реформа, впрочем, только производственная, ибо вопреки неправильным мнениям Запада, в культуре у венгров до сих пор заморозки сильнее, чем у поляков. Советская реформа должна быть проведена в китайском масштабе, потому что обе страны огромны. После роспуска колхозов сельскохозяйственное производство Китая совершило скачок, и крестьяне начали не на шутку богатеть. На столь примитивном уровне развития сельского хозяйства, как китайское, освобождение от пут коллективизации привело в движение большие трудовые резервы, а остальное сделала данная крестьянам свобода выбора сельскохозяйственных культур. Но подобным образом нельзя «ослабить оковы» производства распорядительно-распределительной экономики.

Оптимист: Именно. Почему нельзя?

Пессимист: Потому что если цены не будут реальными, или не будут отражать реальной стоимости труда, не будет реальной межпроизводственная конкуренция. Ведь цены полностью произвольные, условные.

Капиталистическая модель в чистом виде, основанная на соотношении спроса и предложения, оказывается безжалостной для всех проигрывающих конкурентную «борьбу за жизнь». Прогноз Маркса о поступательном обогащении капиталистов и обнищании пролетариата не оправдался в пользу государства «умеренного капитализма». Оно создаёт администрацию, занятую таким перераспределением национального дохода, чтобы более экономически слабые не впадали в крайнюю бедность. Это перераспределение иногда осложняется тем, что охватывает растущие косвенные налоги и ведёт к увеличению налогов на производителей, но это позволяет создавать фонд пособий для безработных, для культуры (для убыточных театров, например), субсидии и т. п. Система с универсальной социальной опекой, как «сосущая помпа» встроенная в национальный доход, может работать только до определённой границы. Если пособия для безработных растут, то мотивация найти работу убывает, даже если имеются свободные рабочие места. Если стоимость лечения увеличивается, её можно покрывать только до определённой степени. Если общество стареет и если одновременно прогрессирует безработица молодёжи (это типичные недуги богатейших стран), работающие люди всё больше обременяются налогами. Выравнивание доходов разрушает мотивацию инвесторов и новаторов. Это разные порочные круги, рассечение которых требует компромиссов. Япония всё же чувствует себя сегодня лучше, чем Норвегия или Австрия потому, что японское государство богато, но жизненный уровень японцев ниже, чем у зажиточных европейцев. Однако уже и в Японии начинаются эти изменения в сфере доходов, благодаря которым традиционная иерархия профессий переворачивается: квалифицированный физический труд (например, в электротехнике) иногда одинаково или лучше оплачивается, чем труд университетского преподавателя с научным званием. В США менеджеры, квалифицированные специалисты и чиновники администрации образуют костяк живущих уверенно, меньше всего рискующих потерей социального положения и доходов. Поддерживают их большие профессиональные союзы, крупные консорциумы и прочная система государственной бюрократии (за исключением высших постов, теряемых при смене правительственной администрации). Зато остальная рабочая сила подвергается значительному жизненному риску.