Дилетантское прощание

Я открыл входную дверь и услышал голос Нандины, доносившийся с кухни. Видимо, деловая встреча (с каким-нибудь мастеровым) проходила у нас в доме. Собеседник ответил сестре, и я узнал голос Гила, хотя слов не разобрал. Прямо в куртке я прошел на кухню.

– Здрасьте, – сказал я.

Гил – рукава фланелевой рубашки закатаны – сидел за столом, парка его висела на спинке стула. Нандина разрезала апельсин.

– Ой, я не слышала, как ты пришел, – сказала она, оборачиваясь.

– Привет, Гил, – еще раз поздоровался я, в ответ он вскинул свою бейсбольную ладонь:

– Как поживаете, Аарон?

– Что-то с домом? – спросил я. Обычно Гил появлялся поздно вечером.

– Нет, там все в порядке. Я принес смету по электропроводке. – Он похлопал себя по карманам. – Куда же она…

– Я готовлю напиток Гилу, – сообщила сестра. – Не хочешь отведать?

– Что за напиток?

– Апельсиновый сок, киви, имбирный корень, папайя…

– Ого!

– …половинка канталупы, два сельдерейных стебля…

На столешнице красовалась соковыжималка – сложный агрегат, который я не видел с тех пор, как у Нандины закончился роман с вегетарианцем. Помнится, была большая морока с этой соковыжималкой. В посудомоечной машине ее толком не отмоешь, поскольку неразъемные части…

Погодите-ка.

Как закончился роман…

Я посмотрел на Гила, безмятежно ожидавшего напиток. Перевел взгляд на сестру.

Нандина покраснела.

– Ох ты, – сказал я.

5

Как же я пропустил столько знаков?

К примеру, сестра постоянно вторгалась в наши разговоры с Гилом. Конечно, Нандина всегда была слегка любопытна, но не настолько же. Едва мы с подрядчиком усаживались в гостиной, как ей тотчас требовалась какая-нибудь книга на стеллаже, потом она предлагала нам чем-нибудь освежиться и, вернувшись с подносом, долго-долго переставляла стаканы на журнальный столик, после чего будто бы машинально плюхалась в кресло, к которому как бы случайно переместилась.

А эта ее готовность при малейшем поводе съездить в мой дом? Надо освободить холодильник, проверить, как оштукатурены потолки, подтвердить мой выбор карамельного или какого там оттенка для пола. И всегда, заметьте, днем. Когда Гил определенно на объекте.

А все эти расспросы о его прошлом? Причем не из-за подозрительности! Из личного интереса. Сестра вела себя, точно школьница, выискивающая всякие мелочи о мальчике, в которого втрескалась, – расписание его спортивных занятий, номер его классной комнаты. И, точно как школьница, хваталась за любую возможность произнести его имя.

– Галаад, – выпевала она, и половник застывал над кастрюлей.

Кроме того, сестра больше не переодевалась в домашнее. Уже давно я не видел ее в халате.

Но отвечали ли ей взаимностью?

Меня аж кольнуло. Невыносимо, если придется ее утешать.

Однако рассудим: Гил совещался со мною часто, в чем вовсе не было нужды. Я много раз говорил, что доволен ходом работ, и предлагал встречаться лишь для решения всяких загвоздок. Похоже, они возникали постоянно. И с каждым разом Гил становился все разговорчивее, все чаще отвлекался на посторонние темы, и встречи наши уже напоминали дружеские посиделки. Я-то себе льстил, что это ко мне он так проникся! Однажды я унюхал запах «Олд Спайс», волной исходивший от подрядчика, и пошутил: «У кого-то большие планы на вечер!» Я просто был готов поболтать о его личной жизни, но Гил промолчал и покраснел. Наверное, я переборщил, возомнив, что мы уже приятели, а не просто работодатель и наемный работник.

И вот еще: почему он известил не меня, а сестру, что нынче вечером зайдет пораньше?

Я ничего не сказал ни ему, ни ей. Угостился соком, поговорил о погоде, затем выслушал отчет о дневных делах. Но внутри я был как натянутая струна и подмечал, что Нандина ошивается в гостиной, хотя вряд ли ее интересовал разговор о старой проводке в моем доме, и уж тем более никто не ждал ее мнения по этому вопросу. Я видел, как Гил чуть коснулся ее руки, возвращая пустой стакан. Как сестра привалилась к дверному косяку и кокетливо склонила голову, словно провожая гостя.

Затем она поспешила на кухню готовить ужин, избегая моего вопросительного взгляда.

Я, конечно, не собирался лезть к ней в душу. Она взрослая женщина. И в полном праве на личную жизнь.

В общем-то Гил мне нравился. Вроде бы хороший человек – честный, надежный, умелый, отзывчивый. Пусть он не получил образования, но в уме ему не откажешь, и с Нандиной они, можно сказать, на равных. Так что у меня никаких возражений.

Но когда я видел их вдвоем, меня почему-то охватывала грусть.

Стоял апрель, начало весны. Еще было холодновато, но нарциссы уже распустились, зацветали деревья. Теперь Гил и Нандина встречались в открытую, у них были, можно сказать, рандеву. О первом свидании, состоявшемся вскоре после эпизода с соком, Нандина известила завуалированно – дескать, завтра она не приготовит ужин, поскольку Гил предложил заглянуть в новое кафе в районе Хэмпден.

– Ладно, тогда я разогрею тушенку, – сказал я, словно речь шла только о еде.

Когда на следующий вечер тренькнул дверной звонок, я остался на диване, предоставив Нандине впустить гостя. Гил вошел в гостиную:

– Здравствуйте, Аарон.