Дилогия: Концерт для слова (музыкально-эротические опыты); У входа в море

— а я — как козочка, — ответила Виола, и ее голова скрылась за скалой, Анастасия прижала мяч повязкой к груди и поднялась посмотреть, что там внизу, за скалой, ее внимание было приковано к пропасти, пока она не увидела, что девушка легко соскочила с последнего камня на мягкий ковер песка. Тревога отшумела, и ее мысли, чуть более рассеянные, вернулись в прежнее русло, глаза снова измерили длину тени, которую отбрасывало ее выпрямившееся тело, наверное, уже подошло и ушло обычное время обеда, но гонг никого не созывал, а может быть, уже и не будет гонга? Тихо. Только со стороны моря ветер порывами доносил до ее ушей далекие обрывки голосов с пляжа, чем сильнее ветер, тем отчетливее голоса, ну вот, сейчас все решают, а что они там решают? и решают ли? она засмотрелась на миниатюрные фигурки людей, группами собиравшиеся внизу, к ним только что присоединилась Виола, да, все пошли на берег, после того как сестра Евдокия сказала — идите, и пусть каждый решает за себя. Она не может их различить с такого расстояния и опознать тела вместе с их именами, ну, может быть, только розовую кофточку мисс Веры, Бони, а там, похоже, медные волосы Деборы… и Линда с белой косынкой, повязанной вокруг головы … Ханне там делать нечего, ей нечего решать, и Ады там нет, она бы узнала волосы цвета воронова крыла, но ее решения мгновенны и категоричны, она захлопывает за собой дверь и отправляется рисовать руку ангела… когда-нибудь она нарисует и мою руку, она не ангельская, но всё же раненая, чтобы я прозрела какое-то свое неясное будущее… Звуки с пляжа то настигали ее, то отдалялись, она почувствовала, что уже нет сил самой что-то решать, сжимать свою карту в руке, чтобы ее не унесло ветром, а тут еще этот мяч, который подпирает грудь, куда мне деть этот мяч, я могу вернуться к себе, а потом его ей вернуть, и в своем воображении снова увидела Ханну, которая дает ей ответ на то, на что нет ответа. Посмотрела назад, на настежь открытую калитку и снова вспомнила ночные шаги, вперед-вперед-вперед и затухание… когда она будет уходить, то закроет калитку, решила она, ну вот — хотя бы одно решение принято, щелкнет замком, который висит на кольце, чтобы никто не мог пройти через нее, если это, конечно, не коза… в сущности, все решения, как правило, какие-то мелкие. В этот момент порыв ветра пробежал по тоненькой книжице, которую она сжимала в руке, сначала согнул, а потом раскрыл три невзрачных листка и прошелся по ним, он их унесет, унесет мою melencolia, и меня унесет… она прижала карту к груди и повернулась спиной к морю и ветру, увидав, как над дорожкой поднялся столб пыли, как быстро всё высохло, пыль, и ее веки инстинктивно прикрылись, чтобы уберечь глаза от мелких соринок, поднявшихся в воздух, очертания ограды и калитки тут же расплылись в ее прищуренном взгляде, санаторий превратился в белесую пелену, которую ветер тоже может унести, растрепавшиеся под ветром волосы закрыли лицо, и Анастасия инстинктивно подняла правую руку, чтобы убрать их… и в этот миг мяч оторвался от ее груди, стукнулся о камень, туп-туп стремительно помчался к краю скалы, туп-туп-туп, и исчез, и не успела она снова повернуться лицом к морю, как он улетел в пропасть…

она почувствовала себя ужасно виноватой. На глазах выступили слезы, слеза изнутри слилась с пыльной слезой снаружи, черт, черт, я совсем беспомощна, вина смешалась со злостью и перешла в отупляющую муку, в чувство греха, и Анастасия ударила левой рукой свою правую руку, в наказание, чтобы причинить себе боль… но боли не было. Там только зачесалось… и слова стали беспомощно прорастать вместе с этим ощущением, прокладывая себе путь через слипшиеся в своем долгом заключении пальцы,

таинственный угол,

ее большой палец прижался к тугому бинту, словно и он хотел проникнуть внутрь,

безветрие,

указательный палец зашевелился где-то в своем таинственном углу, и через его сустав прошел разряд тока, импульс выстрелил вверх до самого плеча и уже по другому нервному окончанию вернулся обратно, ей показалось, что и другие пальцы зашевелились, а их кончики и ногти дрогнули, но потом всё затихло. Угасло в пустоте мизинца, в его «ничто» стеклись и слова безвременье, беззвучие,

О,

слова для правой руки

нужно быстро, сейчас же…

MelencoliaII.