Динь. История одной волчицы (СИ)

— Да, — тихо сказала она. — Вам нужно лишь снять броню, чтобы понять это! Пожалуйста! Поверьте мне! — она обвела взглядом разгоряченную, разгневанную стаю. Сотни взглядов: ее волков, чужих, пронзили ее насквозь. Но хуже было то, что Риона совсем не смотрела на свою дочь.

— Снять броню, — так же медленно проговорил Альнор. — Рядом с оленями, когда нам самими Великими было завещано не снимать ее? Твоя дочь безумна, Риона. Но это не служит ей оправданием. Мы будем судить ее.

Туам перевел взгляд с Динь на своего отца, потом на Карвана. Он все понял.

— Карван?.. — и увидел, как брат, опустив голову, разворачивается и уходит.

— Динь! — Туам шагнул к волчице.

— Не смей, — Альнор встал между ними. — С тобой еще будет разговор.

— Динь! — упрямо выкрикнул Туам. Он сделал шаг вперед, и совсем чужой, незнакомый ему голос, прохрипел в самое ухо:

— Это бунт, сын?.. — а потом раздался громогласный приказ. — Задержите этого безумца! — и снова шепот:

— Мне не нужен позор перед всеми стаями. Ее — увести.

К Динь шагнули несколько охотников.

— Идем с нами по-хорошему, — сказал тот, который угрожал Рионе, но Вент что-то шепнул ему, и волк, фыркнув, молча пихнул Динь в бок. И за всю дорогу до поселения он так и не произнес ни слова.

Динь видела Акуто, парящего над ней. Наверное, так Риона хотела убедиться, что с ее дочерью все будет в порядке. Но волчица помнила, что там, перед всеми стаями, мама не смотрела на нее, и теперь не последовала за ней сама, и горькие слезы стекали по ее щекам.

Динь оказалась в заточении в норе, которую всегда считала заброшенной, и лишь сейчас поняла ее истинное предназначение. Двое охотников охраняли ее, но когда она пыталась перемолвиться с ними хоть словом, они упрямо молчали. Время текло медленно, словно просачивалось по капле сквозь толстую стену. Как никогда волчице хотелось смотреть на мир, дышать свежим ветром, но у входа маячила молчаливая стража из ее же соплеменников, и они отравляли и ветер, и мир. Потому Динь забилась в самый дальний угол, отвернувшись от всех так же, как они отвернулись от нее.

— Вент, — тихо спросила она у Стерна, единственного своего спутника сейчас. — Разве может быть не права целая стая? Может, я поступила неправильно?

— А если бы тебе дали возможность изменить этот миг, что бы ты сделала тогда? — вопросом на вопрос ответил Стерн. И Динь, не медля ни секунды, выпалила:

— Я бы поступила точно так же!

— Тогда не сомневайся, — Вент расправил затекшие крылья и уложил их поудобнее. — Я с тобой. Что бы ни случилось, какое бы решение не приняла стая.

— А если… — голос волчицы дрогнул, и она запнулась, сглатывая мерзкий склизкий комок. — Если они приговорят меня к смерти?

Вент уже открыл было клюв, чтобы ответить, но тут раздался голос Хельвинги:

— Не посмеют! Ты все еще целитель — кто осмелится пролить твою кровь? Да отойдите вы, а иначе можете и вовсе не появляться мне потом на глаза!

Разгневанная и растрепанная, Хельвинга ворвалась в нору к Динь, обращая на стражников не больше внимания, чем на комаров.

— Ну, и натворила же ты дел! Какая муха тебя укусила? Зачем ты вообще пошла смотреть на охоту?

— Карван попросил, — ответила Динь и тихо добавила, — но я ни о чем не жалею. Надеюсь, у той оленихи все хорошо.

— Уж получше, чем у тебя, — сварливо отозвалась Хельвинга. — Альнор хотел, чтобы я собрала Совет Целителей, и они исключили тебя, но я сказала, что такое возможно, только если на тебе лежит вина как на лекаре. Он пытался что-то доказать про опасность, которой ты подвергла стаю, но в таком случае только целители и могут тебя судить, а этого ему не хочется. Он явно что-то замышляет. Не хотела говорить тебе, но…

— Это связано с Туамом, верно? — на Динь так много всего свалилось, что ей было уже все равно. — Я знаю. Не спрашивай откуда.

Хельвинга удивленно посмотрела на Динь:

— Да, и с ним тоже. И с тем, что ты Шестая, а я, по его мнению, или совсем разваливаюсь, или в маразме. В любом случае, буду говорить честно — он хочет попросить нового целителя, пусть даже из другой стаи, либо отдать кого-то из нашей на обучение, пока я более-менее таскаю лапы. Ты его в качестве единственного целителя не устраиваешь. И все-таки, Динь, зачем ты это сделала?

— Потому что это нечестно, я ведь все сказала, — устало выдохнула волчица. — Нельзя кидаться на того, кто слабее, а уж на беременную самку тем более. Пусть они сразились бы с равным противником. Да, я знаю, ты сейчас скажешь, что это Север. Наверное, я никогда не смогу жить по его законам.

Хельвинга покачала головой. На ее плечо слетел Авару.

— Привел? — спросила она. Тот кивнул.

Очень медленно в нору вошла Риона. Динь никогда не видела ее такой потерянной. Всегда мама была для нее образцом отваги и стойкости, а теперь, казалось, от закаленной охотницы осталась лишь тень.

— Динь… — только и смогла пробормотать она, и они уткнулись носами друг другу в плечо. — Прости меня… Не знаю, что на меня нашло.

— Ничего, мама, — стараясь казаться бодрой, сказала Динь.