Динь. История одной волчицы (СИ)

— Я уйду вместе с ней, — Риона шагнула вперед. Динь тяжело дышала. Она только сейчас до конца поняла, чем грозит ей этот приговор. Волк на Севере не выживает в одиночку.

— Не уйдешь, — сказал Альнор. — Я не хочу терять хороших охотников.

— Мне плевать!

— Ты. Не. Уйдешь! — пророкотал Альнор. Словно гром понесся над головами волков, а небо, казалось, потемнело. Динь увидела, как медленно ее мать оседает на землю, словно голос был ударом.

— Глас, — прошептала Хельвинга.

— Что произошло? — Динь рванулась к матери, и, как ни странно, ее пропустили. Риона лежала на земле, оглушенная, изломанная и тяжело дышала. Акуто, рухнувший рядом с ней был неподвижен, глаза его чуть подернулись пленкой.

— Что с ними?! Мама! Акуто!

— Все хорошо, Динь! — Хельвинга уже стояла рядом с Рионой. Авару не было, видимо целительница успела отправить ее за травами. — Это — Глас. Это пройдет…

— Глас — приказ вожака, которого нельзя ослушаться, но это не смертельно, — прошептал Вент, видя, что Динь ничего не поняла, и незнание пугает ее.

— Верните ее, — рявкнул Альнор. — Суд должен быть продолжен.

— Если ты решил изгнать Динь, я уйду с ней! — Туам все-таки прорвался к отцу, и теперь стоял напротив него, взъерошенный, яростный.

— Не заставляй меня и к тебе применять Глас, — прорычал Альнор.

— А ты попробуй. Вдруг не получится? — Туам оскалил клыки. И если Риона, едва приподнявшаяся на лапы, дрожала от слабости, то его трясло от гнева.

— Динь изгоняется из стаи, — пророкотал Альнор. — Ты — остаешься!

— Нет.

— Ты! Остаешься! Здесь!

Снова раскат грома пронесся над волчьими головами, резкий порыв ветра шевельнул шерсть на их ушах, но Туам стоял напротив отца, как и прежде твердо.

— Не смей. Мне. Приказывать! — прорычал он, и Альнор почувствовал, как холод, ужаснее, чем холод самой студеной полярной ночи, сковывает его, каждую клеточку тела. Как лапы перестают слушаться его. Медленно он осел на землю перед своим сыном.

— Твой Глас… сильнее… — прошептал он. — Ты можешь занять мое место…

— Мне не нужно твое место, — сказал Туам. Так странно было видеть ему отца слабым, беспомощным. Жалость и ненависть к себе поднимались в его груди, но он не мог поступить иначе. — Мы с Динь уходим из стаи. Прости… Я… не хотел. Карван, можешь больше не трусить, — он повернулся к брату. — Вряд ли у тебя за все твою жизнь получится разочаровать отца больше, чем я.

— Пойду помогу ему, — проворчала Хельвинга. — Ты как?

— Все в порядке, — Риона чуть мотнула головой. Хельвинга кивнула и поспешила к вожаку.

— Я не смогу пойти с тобой, Динь! — с отчаянием выкрикнула она.

— Это ничего, — ответила волчица. — Ты не думай, главное… И не переживай. Представь, что меня не изгнали. Просто я отправилась в путешествие…

Акуто, слабо взмахнув крыльями, приземлился Рионе на плечо. Он все еще подрагивал.

— Мне будет плохо, если я буду знать, что ты расстроена, — Динь едва находила в себе силы для этих слов. — Мы с Туамом просто уйдем в другую стаю, вот и все.

Риона слабо застонала:

— Девочка моя, ты не понимаешь… Альнор изгнал тебя с этих земель. Ни одна стая не примет тебя…

— Тогда мы уйдем за море, — раздался за спиной Динь голос Туама. — Олени могут это, и мы сможем. Говорят там тепло даже зимой. Риона. Я позабочусь о твоей дочери. Можешь поверить.

Риона переводила взгляд с Туама на Динь.

— Да, — ответила она наконец. — Я верю.

Динь уткнулась волчице в плечо.

— Это всего лишь путешествие, — прошептала она. — И все будет хорошо.

Она отошла. Кивнула Хрогу и Хельвинге, уже успевшей поднять Альнора на лапы.

— Прощай, мам. Прощай, Акуто! Спасибо, Хельвинга!

— Карван, — окликнул Туам брата, но тот не мог найти в себе силы, чтобы посмотреть на него. — Постарайся уже понять, кто ты такой.

Провожаемые десятками взглядов, они молча прошли мимо Альнора.

— Нас ждут другие земли, Динь, — сказал Туам, когда они покинули поляну стаи. — А любое расставание не вечно. Ведь есть еще звезды.

====== Глава IX ======

— Поднимайся, Динь, — шепнул Туам спящей волчице, положив рядом с ней огромного, недавно задушенного, арктического гуся.

Волчица открыла глаза. Как тяжело давалось ей это в последние несколько дней. Без особого аппетита они позавтракали и, перемолвившись лишь парой слов, продолжили свой путь, бок о бок.

Динь чувствовала, как недружелюбен стал к ним Север со дня изгнания. Словно небо вокруг потемнело, а земля жгла лапы, прогоняя чужаков, которые недавно были ее детьми. Все живое сторонилось их. Ни один враг не встретился им на пути, но и добывать пищу становилось все сложнее.

«Прочь! Прочь!» — гнал их Север, и они спешили, словно беглые преступники, каждую минуту используя для того, чтобы стать еще на шаг дальше от своей Родины. Теперь Динь поняла, как велика власть слова Вожака. Не только над стаей, но и над самой землей.

Но хуже всего был сон. Он не приносил отдыха, тяжелый и короткий, и после него, казалось, глаза заволакивало туманом и засыпало колючим, мелким снегом. Постоянно хотелось держать их закрытыми, но в то же время, сомкнуть веки было страшно, потому что тогда во сны приходили сновидения…