Динь. История одной волчицы (СИ)

— Она ведь умрет от голода, — сказала Динь Венту, когда они вышли за забор.

— И ты решила скормить ей себя? — насмешливо поинтересовался Вент, — так и тебя ей надолго не хватит, и она все равно умрет от голода, только чуть позже.

— Я думала, может, можно ее освободить…

— Ты с ума сошла? Ты видела, как она себя ведет?

— Но… она ведь не в себе! Представь, что ей пришлось пережить! — сбивчиво заговорила Динь, — цепь, пожар… и человек рядом умирал… — волчицу передернуло, — Вент, может, я тоже сошла бы с ума!

Стерн приземлился на нижнюю ветку ели и пристально посмотрел в глаза своей Хранимой.

— Я не хочу сказать, что ты неправа, — сказал он, — и мне тоже жаль Иту. Мы найдем другой способ помочь ей, а сейчас нужно поискать пищу, воду и укрытие.

Из-за забора раздался пронзительный вой. Тот самый, который Динь уже слышала на берегу. Только в тысячу раз злее. Он пробирал холодным ужасом до самого сердца.

— Бедная, — содрогнулась волчица, — она ведь там совсем одна! Голодная. На цепи. Рядом с человеческим трупом…

— Идем, — настойчиво предупредил Стерн. С ветви он видел, как рыжая волчица за забором рвется с цепи, и, хотя, та держала ее достаточно крепко, он не был уверен, что она устоит перед такой яростью и напором. Вент снялся с ветки и полетел вперед, увлекая за собой Хранимую.

— Давай скорее! — поторопил он волчицу, заметив в мертвенном свете серебристый отблеск. Мне кажется, я нашел воду.

Динь тряхнула головой, еще раз оглянулась на человеческий дом, едва видневшийся уже за раскидистыми ветвями деревьев и, глубоко вздохнув, порысила следом за Стерном. Она очень хотела пить, ведь с того момента, когда льдина причалила к берегу, во рту ее не было ни капли пресной воды. Однако из мыслей никак не уходила рыжая волчица в плену своей цепи.

Водой, которую заметил Вент, была тонкая узкая полоска ручья, едва-едва выбивавшегося из-под снега. С веселым звоном он бился брызгами в обледеневшие берега своего русла.

На мгновение Динь забыла об Ите, хотя ее злобный вой все еще висел над лесом. Она опустила голову и с жадностью принялась лакать. И когда волчица подняла морду, с которой капала вода, она поняла, как устала. Она опустилась на землю, и, прежде чем заснуть, услышала шорох крыльев Вента, устраивающегося на какой-то ветке. Сухой треск ломающихся сучьев, да далекий вой было последним, что она услышала, прежде чем веки ее тяжело сомкнулись.

Вент переступил лапами. Глаза его сонно сощурились, однако он не засыпал, став стражем для своей Хранимой на эту ночь. Каждый звук заставлял его вздрагивать и чутко озираться по сторонам. Однако, звуков было маловато даже для ночного леса. Не щебетали птицы, не ухали, отправлявшиеся на разведку совы, даже мышиного суетливого писка не было слышно из-под снега. Стерн покачал головой и мрачно посмотрел на свои лапы. Те были перемазаны в саже, густым слоем покрывавшим ветку, и удушливый запах гари, исходящий от дерева, не в силах был перекрыть даже свежий весенний ветерок. Тогда Вент кинул взгляд на Хранимую. Та дышала глубоко и ровно, но фыркала иногда и морщила во сне нос. Пусть возле ручья воздух должен был быть еще свежее, весь Лес провонял запахом пожара.

— Ладно, — прошептал Стерн, поведя крылом над головой Динь. Ветер усилился, мелкая пороша слетела с нижних ветвей, и повеяло наконец жизнью и настоящей весной. Вой Иты стих, уносимый порывом далеко, за море, где шум волн поглотил его окончательно. Динь облегченно вздохнула во сне и чуть улыбнулась. Вент самодовольно хмыкнул и закрыл глаза, даже в легкой своей дремоте оставаясь столь же чутким и бдительным. Но до самого рассвета ничто не тревожило его. И только когда солнце обагрило тяжелые тучи и снег, искрами заплясало в тонкой полоске ручья, только тогда послышался шорох чьих-то осторожных шагов.

Вент открыл глаза и повернул голову на звук. Сквозь кусты дикой малины крался волк, каких никогда не было на севере. Он был куда выше Динь, но самым удивительным оказался его окрас. Под рассветными лучами мех незнакомца переливался всеми цветами, какие только могли быть дарованы волку природой. Бурый, серый, рыжий и черный. Все это переплеталось в причудливые узоры на морде, и дальше, по телу.

Стерн шевельнулся на ветке и пристально уставился на зверя. Тот, поймав его внимательный взгляд, остановился тоже. Брови, очерченные черным, приподнялись, а янтарные глаза расширились от удивления. Ни говоря ни слова, волк переводил взгляд с птицы на белоснежную волчицу в сверкающих серебром доспехах, и обратно. Лапа, занесенная для следующего шага неподвижно повисла в воздухе.

— Динь! — предупреждающе окликнул Вент Хранимую. Волчица открыла глаза мгновенно, словно и не спала вовсе, и, потянув носом вновь сгустившийся смардный воздух, поднялась на лапы, глядя в сторону, откуда доносился незнакомый запах чужого зверя.

— Выходи, — ровным голосом сказал Вент, кивая волку в сторону Динь. Тот тряхнул головой, словно пытаясь отогнать от себя наваждение в виде диковинной говорящей птицы, и сделал шаг, окончательно показываясь из-за кустов.