Динь. История одной волчицы (СИ)

— Расскажи… — попросила она.

Квинт смотрел на Динь. В отличие от хищного взгляда птицы, из ее глаз, казалось, струилось тепло. Тяжело вздохнув, он вытянул перед собой лапы.

— Это случилось во время пожара, — чужим, хриплым голосом начал волк, — было совсем темно, и мы с Фертом спали. Проснулись от жуткого треска. В пещере клубился дым, черный, жгучий, и мы выскочили наружу. Знаешь, все было так странно. Казалось, словно треск горящих деревьев существует отдельно от пожара, а сам огонь плавно перетекает с дерева на дерево, обхватывает вершину за вершину и спиралью обвивается вокруг стволов. И хоть земля, покрытая снегом, не горела, было очень тяжело стоять и еще тяжелее — дышать. Деревья ломались с жутким грохотом, падали, пылая, взметали возле себя целые снопы искр, которые, перейдя на другие деревья, взымались с новой силой. А мы кашляли. Огромная толпа: белки, птицы, барсуки, волки, олени — мы все кашляли. Ничего нельзя было увидеть из-за слез и удушливого дыма. Мы тогда помчались к воде, слепые, как новорожденные волчата. Все просто обезумели. Мы наступали друг на друга, под лапу постоянно подворачивался чей-то мех или перья, — волка передернуло, — меня самого огрело копытом по голове так, что я едва поднялся потом. Я думал только о том, чтобы во всей этой суматохе не потерять Ферта… Он очень плохо ходил после той встречи с человеком и… этой рыжей тварью… Видеть я его не мог, чуять тоже, и я просил его говорить что-нибудь, просто говорить рядом со мной, чтобы слышать его голос и держаться рядом. И он говорил, нес какую-то ерунду, я не вслушивался… Иногда мне приходилось тащить его на себе, или вцепляться в кого-то, чтобы освободили дорогу… Потом мы свернули на глухую тропу, ту, которая идет мимо человеческого дома. Мало кто знал о ней, поэтому там было просторнее. Мы шли туда же, куда и все — к морю.

Квинт смотрел сквозь Динь, на гнетущие тени, вздыбившиеся на стенах казалось, от его рассказа, а на самом деле — от луны, поднявшейся на прояснившемся небе. Голос его был тверд, но бесцветен.

— Мы шли мимо Иты, и слышали, как она металась на своей цепи. Человека рядом не было, хотя она звала его. Мы поняли, что если оставить ее здесь, она умрет, сгорит заживо. Если честно, я думал, что это будет весьма честно, но Ферт был не таким. Он пополз ее спасать. На покалеченной ее человеком лапе, с прокушенной ею шеей, из-за которой он так надсадно кашлял по ночам, что у меня разрывалось сердце… Он пополз ее спасать.

Он крикнул Ите, что идет, и она притихла. А потом я услышал его предсмертный хрип. Слышишь? Я метнулся туда и смог разглядеть, что… что она убила его. Понимаешь, убила! Она предпочла сдохнуть сама и убить своего брата, нежели принять его помощь. Тварь. Тварь. Тварь! — пророкотал Квинт, и эхо отозвалось ему таким же приглушенным рокотом.

Динь притихла. Ей хотелось как-то утешить волка, успокоить его, но ярость ощущалась почти материально, и волчице казалось, дотронься она до Квинта, тот убьет ее на месте какой-то неведомой силой. И все-таки, она придвинулась чуть ближе, так, чтобы самым краешком шерсти касаться его бока. Квинт, почувствовав это прикосновение, стих, словно обессилев.

— Я должен был убить ее. Я хотел убить ее. Но огонь был уже слишком близко, и я подумал, что не смогу подарить ей более мучительную смерть, чем смерть в пожаре. И я ушел, убежал…

Когда я достиг берега, он кишмя-кишил зверями. Была такая же давка, кругом слышались всхлипы, стоны, хрипы, вся земля казалась сплошной шевелящейся массой. Огонь уже достиг края леса, ему больше некуда было идти, дальше только песок. Снег на нем давно растаял, и он плавился от жара, нестерпимо воняло паленой шерстью, но мы были в безопасности. И тут появились они… Черные Волки.

Вент, впервые за весь рассказ встрепенулся и впился в Квинта взглядом, но тот уже не обращал на это внимания.

— Они стояли прямо в огне, так, словно тот не мог причинить им вреда. И смеялись. Я никогда не слышал такого ужасного смеха. Они ликовали, потешались над нами. А после… После… Они сделали шаг вперед. И огонь шагнул за ними. Шагнул по песку! Это было ужасно… Они шли и шли вперед, ровным черным рядом, а пламя текло следом за ними. Мы шарахнулись назад, в воду, холодную, соленую воду с кусками льда, который олени разломили своими копытами. Снова стоны, хрипы тех, кого смяла под собой обезумевшая толпа и тех, кто не успел добежать до воды. Они метались по берегу, сгорая, а Черные Волки хватали всех подряд и душили, грызли, убивали… Столько крови было на песке…

Губы Динь беззвучно шевелились, и Вент понял, что она повторяет лишь одно слово, не в силах отвести взгляда от Квинта.

— Ужасно… ужасно… — шептала она, и в глазах ее застыли слезы.

— Но море остановило их, — все так же бесцветно продолжал Квинт, — они не вошли туда, где мы стояли по шею в воде… Так было холодно лапами и телу, а глаза слезились от жара… В какой-то момент они просто развернулись и ушли. Исчезли в лесу. И пожар сошел на нет…