Династическая политика императора Константина Великого

В надписях Диоклетиан неоднократно титулуется «providen-tissimus», т. е. наиболее прозорливый, предусмотрительный[189](CIL III.5810 = ILS 618; CIL III.7069; VI.36945; совместно с Максимианом: VI.1242 = ILS 5894; CIL VI.40716). Через полстолетия после смерти Диоклетиана Евтропий с некоторой иронией отметил его «доходящее до подозрительности благоразумие» (suspecta prudentia – Brev. X.1.3). Можем предположить, что Диоклетиан гордился своей предусмотрительностью, и от его предусмотрительного взгляда, конечно, не могла укрыться хрупкость всей его системы, основанной на идеальных представлениях. Обращает на себя внимание, что вместе с титулом цезаря Констанций Хлор получает в жены дочь (падчерицу)[190] Максимиана Геркулия, а Галерий – Диоклетиана; по мнению Евтропия оба брака Диоклетиан предпринял, чтобы «связать родством по браку» новых участников власти (Brev. IX.22.1). Очевидно, этот шаг должен был упрочить императорскую коллегию[191], связать ее членов, подкрепив несколько абстрактную идею согласия вполне конкретными родственными взаимоотношениями. Насколько целесообразно было это привнесение родственных элементов в систему тетрархии? Оба цезаря к этому моменту уже состояли в браке, причем Констанций для брака с дочерью (падчерицей) Максимиана Геркулия оставил жену (Елену), родившую ему сына (Константина). В браках у цезарей должны были родиться дети – в конечном итоге Констанций от второй жены имел трех сыновей. Каково должно было быть их место в династических схемах тетрархии? И каково было будущее сына Максимиана Геркулия, Максенция? Браки цезарей являют собой не только нелогичность[192]в построении Диоклетиана, но и обнаруживают определенные угрозы для самой тетрархии. По сути, тетрархия оставалась меритократической системой, где «наилучших» определяли в качестве наследников, легитимируя их положение не только через включение в семью «Иовиев» или «Геркулиев», но и через брак с дочерью старшего императора, августа. Судьба императорских сыновей Диоклетианом предусмотрена не была. Показательно, что, когда Диоклетиан собрался отойти от власти и призвал к тому же своего соправителя Максимиана Геркулия, тот, по выражению Евтропия, последовал этому примеру «неохотно» (Brev. IX.27.2). Это подтверждает не только Аврелий Виктор (De caes. 39.48), но и дальнейшие попытки Геркулия вернуться к власти в период гражданских войн (307–310 гг.). Если сам Диоклетиан в вопросах политических концепций проявил себя больше идеалистом, то таковыми не были его соправители. Иными словами, в тетрархии Диоклетианом были заложены механизмы ее разрушения, а сама императорская коллегия представляет скорее конкретный ответ на текущую ситуацию в государстве, чем собственно организованную систему власти с каким-либо политическим будущим[193]. Перейдем, однако, к рассмотрению, как решили вопрос передачи власти наследники Диоклетиана.

§ 2. Второе поколение тетрархов и принцип династизма

Диоклетиан отрекся от власти 1 мая 305 года[194]. Четкого понимания причин отречения у исследователей, опирающихся на противоречивые данные нарративной традиции, – нет[195], однако синхронизированное с отречением Диоклетиана отречение Максимиана Геркулия придает этому шагу характер определенной закономерности. Очевидно, что императорская коллегия, по задумке Диоклетиана, должна была подвергаться ротации. Античная традиция хвалит Диоклетиана за этот жест[196], который был новым для истории римских императоров. Однако каково было влияние этого жеста на созданную им коллегию; как «хор» императоров функционировал без своего руководителя?

С уходом Диоклетиана и, как следствие, Максимиана Геркулия их места заняли цезари – Констанций Хлор и Галерий, на прежнее место которых, в свою очередь, были выбраны новые лица. Ближайший к описываемым событиям автор, информирующий нас о процессе выработки этого решения, – Лактанций, который представляет вниманию читателя доверительную беседу Диоклетиана и Галерия незадолго до отречения первого. В уста Диоклетиану автор вкладывает слова: «Необходимо, чтобы [цезарями] были провозглашены их (т. е. Максимиана Геркулия и Констанция Хлора) сыновья (т. е. Максенций и Константин)» (De mort. pers. 18.8). Однако под давлением Галерия выбор падает на протеже Галерия – Флавия Севера, которого Диоклетиан в указанном диалоге характеризует как «танцора и пьяницу» (De mort. pers. 18.12), и Максимина Дазу[197], «свойственника» Галерия (De mort. pers. 18.14), которого сам Лактанций называет «молодым полуварваром» (De mort. pers. 18.13), «вышедшим от скота, из лесов» (De mort. pers. 19.6).