Династия Рейкхеллов

— Теперь о необходимости склада. Большая волна англичан, американцев и европейцев, которые желают торговать с Китаем, захлестывает Срединное царство. Пока до нас дошла только пена, но через несколько лет мы будем потоплены. Жадность белых дьяволов настолько велика, что мы не можем их удержать. — Он сделал паузу, чтобы передохнуть.

— Почему не можем? — спросила Лайцзе-лу, мгновенно войдя в роль наместника. — Вы сомневаетесь в храбрости наших солдат и моряков?

— Их храбрость будет потрачена впустую, — заявил Чжао, сразу же уловив мысль дочери. — Наши джонки превратятся в листы бумаги, когда они встретятся с большими военными кораблями Запада. Наша артиллерия устарела и служит украшением, в то время как у них не только велика и эффективна, но и опасна. Наши лучники и те, кто стреляет из мушкетов, не могут равняться с их солдатами, чьи ружья не пропускают цели.

Девушка подняла руки над головой и зааплодировала.

— Помимо того, нам следует развивать торговлю с чужестранцами, — продолжал Чжао. — Мы многому научимся от них. У них много товаров и изобретений, которые будут нам полезны. И за их счет мы станем еще богаче. Они заинтересованы в нашем чае, шелке и фарфоре. Пусть они нам платят за эти товары. Так как мы не можем закрыть перед ними двери, пусть они станут нашими учителями, пусть они наполняют наши кошельки своим золотом и серебром. — Он остановился и посмотрел на свою дочь.

— Это все, что ты скажешь? — Она хотела знать.

— Этого достаточно, — ответил он вспыльчиво. — Дэн Дин-чжань часто посещал этот дом, и ты могла заметить, что он не любит длинных речей.

Лайцзе-лу засияла:

— Он мой друг. Я часто играла с ним в маджун.

— Да, — проворчал Чжао, — и в прошлый раз ты поступила плохо, победив его!

Она захихикала, потом успокоилась.

— Возьми меня с собой, — попросила она, — и разреши мне поговорить с ним тоже.

Она возобновила спор, который начала за обедом накануне вечером и, как обычно, не хотела от него отказаться.

— Это будет неприлично, — резко сказал он. — Женщины — низшие существа, которые не могут подать прошение имперскому наместнику!

Лайцзе-лу подняла голову и резко ответила:

— Я никому не подчиняюсь!

— Я допускаю, что ты права, моя дочь, но только в стенах нашего собственного дома. Ты знаешь значительно больше, чем многие мужчины, и твоя голова работает лучше. В тебе накоплена мудрость наших предков. Ты и я знаем это, а мир нет. Разразится скандал, если ты предстанешь перед двором с прошением.

Девушка пожала плечами:

— Люди поговорили бы, мой отец, но скандала бы не было. Сестра императора Даогуана не осталась упрятанной в квартале Запретного города, предназначенного для жен, членов семьи и наложниц. Она имеет свой собственный трон всего в нескольких футах от трона самого Небесного императора.

— Она сестра императора, — согласился он неохотно.

— В известном университете в Нанкине три молодые девушки, принадлежащие к более низкому классу чиновников, чем мы, являются его студентками и изучают вековой опыт человечества. В Тяньцзине женщина управляет судоходной компанией, которая принадлежала ее покойному мужу, и она получает гораздо большую прибыль, чем получал ее муж. В провинции Хэнань племянница наместника написала пьесу, которую ставят многие театры. В Чжункине…

— Хватит! — заорал Чжао. Его терпению пришел конец. — В Кантоне дочь Сун Чжао подчиняется приказам своего отца, как женщины нашей семьи повиновались приказам своих мужей на протяжении десятков поколений. Ты не пойдешь со мной ко двору! Это — приказ!

Лайцзе-лу легко поднялась на ноги и сложила свои ладони вместе в знак подчинения. Потом, ничего не говоря, она вышла, не взглянув на отца.

Он покачал головой и позвонил в крошечный колокольчик из слоновой кости, чтобы позвать носильщиков паланкина.

Девушка медленно брела по выложенной плитками тропинке, которая вела к ее собственному дому. Она задержалась, чтобы полюбоваться цветущими хризантемами в саду с декоративными каменными горками, потом понюхала расцветающий бутон черной розы.

Сара Эплгейт ждала ее в жилой части дома, лицо у женщины было мрачным.

— Ну? — спросила она.

Глаза Лайцзе-лу были невинными.

— Мой отец запретил мне сопровождать его ко двору. Но он не приказал мне оставаться дома, — сказала она.

Сара была возмущена:

— У тебя коварство гадюки и язык змеи. Ты забыла легенду о молодой жене купца, которую бог ветра и дождя превратил в водяного буйвола, потому что она вертела правдой, как ей было удобно?

— Это только легенда, — ответила девушка беззаботно. — Кроме того, я не замужем.

— Пусть мой бог и ваши боги сжалятся над бедным молодым человеком, который женится на тебе!

Лайцзе-лу захихикала, потом вошла в примыкающую спальню и выдвинула ящик из комода, замысловато вырезанного из черного дерева.

Сара последовала за ней и следила с подозрением.

— Что ты делаешь?

Девушка нашла, что хотела, и держала это на ладони.

— Это только фигура маджуна, — сказала она с широко открытыми глазами.

Гувернантка уставилась на нее.

— С этой фигурой что-то связано, но я не могу вспомнить что.

Лайцзе-лу сохраняла спокойствие.