Динка прощается с детством

А Динка уже мысленно писала свое завещание:

"Я хочу лежать в ореховой аллее. И пусть надо мной стоит маленький черный крест, пусть стоит он вечно в память безвременно погибшей молодой жизни... Не плачьте обо мне, я все равно не могу больше жить со своим характером... Отрежьте мои косы и отдайте их на память Лене, только не надевайте мне платка, он мне не идет..."

Динка уже представляла себя в белом платье, неподвижно лежащей посреди ореховой аллеи в свежем сосновом гробу. От знакомого запаха хвойного леса леса, которого никогда уже не увидит Динка, - стало нестерпимо жалостно... Динка представила убитою горем Леню, плачущих родных и строгое лицо папы...

"Не плачьте, - говорит папа. - Человек, который жил только для себя, не настоящий человек".

Динка медленно растирает на щеках слезы, и видение исчезает из ее глаз.

"Умереть - это легче всего, - думает она, - но с какой это стати мне умирать, я еще ничего не сделала для революции. Да я лучше трижды погибну в бою, да еще прежде целую кучу врагов уложу вокруг себя... Тот, кто не боится смерти, врезается в самую гущу боя, и давай, давай... По головам, по мордам... Главное, быстрота и натиск! Сбил с ног - и дальше!"

Динка забывает о своем горе и, чувствуя небывалый прилив сил, гордо вскинув голову, направляется домой. Не все еще потеряно в жизни!

Около террасы Леня моет под рукомойником голову и руки, переодевает чистую рубашку.

- Время ехать за Мышкой, - говорит он.

Динка молча приводит Приму, кормит ее с ладони кусочком хлеба, потом уходит в комнату пить валерьянку. Обычно, запрягая лошадь в таратайку, Леня весело насвистывает, но сейчас он не свистит, и, глядя в окно, Динка видит его темное от загара лицо, опущенные глаза и светлые волосы...

"Он тоже умрет, - думает Динка. - Мы не можем жить друг без друга".

* * *

- Динка! - кричит из комнаты Мышка. - Кто это выпил всю валерьянку? - Она держит в руке пустой пузырек и смотрит вокруг: не пролился ли он случайно.

- Это я выпила, - говорит Динка. - У меня сильное сердцебиение!

- У тебя? Сердцебиение? - удивляется Мышка. - Ты, наверно, как сумасшедшая гоняешь со своими собаками!

- При чем тут мои собаки? Может же быть у человека больное сердце!

- Но ты никогда не жаловалась. И потом, выхлебать столько валерьянки, да это можно любое сердце загнать! Ты что, с ума сошла? Смотри-ка, Леня, возмущенно говорит Мышка, обращаясь к вошедшему Лене и показывая ему пустой пузырек, - весь выпила!

- А это не его дело! - хватая у нее из рук пузырек, кричит Динка. - И тебя это тоже не касается! Что вы всегда вмешиваетесь в мои личные дела?

- Какие личные дела? Что это с ней? - глядя вслед выбежавшей Динке, спрашивает Мышка.

Леня молча пожимает плечами и хмурится.

Сумерки уже окутывают сад. Мышка зажигает лампу и, сидя на кровати, штопает свои чулки. Но глаза ее слипаются. Бросив чулок, Она сонно раздевается, стелет кровать и через минуту засыпает как убитая. Динка тушит лампу и уходит в свою комнату. На пороге она останавливается... В раскрытую дверь на террасу видно, как, набросив на плечи куртку и спустившись с крыльца, Леня долго медлит, словно не зная, куда идти, потом, свернув на луговую тропинку, идет к роднику... Он идет, не глядя по сторонам и ни о чем не думая. Мир опустел, в нем нет больше Макаки... Так один человек может унести с собой тепло, свет и радость... Динка долго смотрит вслед исчезающему за пригорком Лене. Потом с коротким, прерывистым вздохом она уходит в свою комнату... На небо медленно выползает круглая, улыбающаяся луна. В окно с тихим шорохом просятся ветки Динкиной ровесницы березы, посаженной в первый год приезда на хутор. Динка любит свою березку и не позволяет обрезать ее ветки. Она осторожно открывает окно, отводя их рукой. Пышные тоненькие ветки доверчиво укладываются на подоконник. Динка зарывается лицом в свежие трепещущие листья, капает на них горькими слезами.

"Плохо мне, плохо мне, березонька, подруженька моя..."

Леня возвращается поздно. Из раскрытого окна Динки доносится до него тихая-тихая грустная песенка. Леня не может разобрать ее, но несколько слов лишают его последней надежды.

Нам с тобой, кудрявым, тонкоствольным,

Ни в любви, ни в жизни не везет...

Любят нас не те, кого мы любим,

И любовь сторонкою идет...

тихо-тихо поет Динка.

Холодное отчаяние охватывает Леню. Ему все ясно: Макака любит Андрея. Она поет об этом, может быть, сама не понимая. Но он, Леня, не станет у нее на дороге. Все кончено. Все, все кончено...

Леня останавливается в углу террасы убитый, уничтоженный собственной догадкой. Его тревожит и голос Динки - такой несвойственный ей тихий, грустный голос. На то, что Динка часто сочиняет сама себе какие-то песенки, он смотрит просто как на одну из ее причуд. И обычно это веселые, радостные песенки, бурно выражающие ее восторг. Она примешивает их часто даже к своему рассказу, как будто ей легче выразить что-то в песне.

Леня вспоминает, как прошлым летом, пробегав где-то с собаками, она, бурно жестикулируя и смеясь, болтала и пела:

Я бегу, за мной собаки.

К нам навстречу лес бежит.

Вдоль дорожки скачут маки