Дионис преследуемый

Как наказывали Эринии тех, кто смел преступить границы? Лишали рассудка и навлекали немыслимые беды. Что они могли сделать с Гелиосом? «Привлечь к ответу», — недоговаривает Финк. Далее мы вправе домыслить и со-мыслить Гераклиту, как это, собственно, делают сами Хайдеггер и Финк. Вечно живой огонь (а солнце есть «огонь в равномерном течении времени») наделяет мироздание тремя видами его нахождения во времени и позволяет проявиться космосу. Тот вечно живой огонь — вне времени, но, тем не менее, сам является как временем, так и тем, что позволяет времени быть. Нас интересует вопрос о наказании Гелиоса. Нам представляется, что Климент, который пытался подобраться к «гераклитовым вратам», зажав в руке эсхатологический ключ, был совершенно прав. В 66 фрагменте говорится: «Ибо придя всё будет судить огонь и схватит». Но можно ли, не дожидаясь огненного суда, судить сам огонь? Судить Гелиоса, преступившего свои границы, оказавшегося в ночной бездне? Возможно ли наказать его низвержением в эту ночь, иными словами, погашением? Но что может сделать солнце как «огонь в равномерном течении времени», дабы избежать наказания Эриний? Не кроется ли отгадка в 76 фрагменте: «Огонь живёт смертью земли...»? Не низвергнуться в Бездну Ночи, а охватить своим несущим гибель пламенем саму землю? И охватить молниеносно, мгновенно, одним ударом бича, но уже не для того, чтобы «пасти» и «охранять», а для утверждения часто встречающейся у Гераклита формулы «жить за счёт чьей-то смерти». «Если бы солнце не существовало, — несмотря на остальные светила, была бы ночь», — читаем мы в 99 фрагменте. Гераклит утверждал, что всё мироздание должно вернуться к тому, что его породило. «Гераклит учил о конечном воспламенении всей вселенной, о погружении всех стихий в огонь, из которого, впрочем, долженствует возникнуть новый мир. «Огонь» придёт внезапно, всё рассудит и всё возьмёт; никто не укроется от него, ибо никогда не заходит.»¹⁸³, — пишет С. Н. Трубецкой. Не преступает ли солнце свои границы, вторгаясь в область Бездны Ночи, спасаясь от самосожжения смертью земли? Не есть ли вселенские катастрофы («концы» света) — предельное ¹²¹ световое сияние, сожигающее смертоносным сиянием, воспламенение Гелиоса, коснувшегося предвечной тьмы? Вспоминается стихотворение Вяч. Иванова «Дух»:

Над бездной ночи Дух, горя,

Миры водил Любви кормилом;

Мой дух, ширяясь и паря,

Летал во сретенье светилам.

И бездне - бездной отвечал;

И твердь держал безбрежным лоном;

И разгорался, и звучал С огнеоружным легионом.

Любовь, как атом огневой,

Его в пожар миров метнула;

В нем на себя Она взглянула -И в Ней узнал он пламень свой.

Солнце само есть мера, «высшая мера духовной жизни», как пишет Александр Дугин, а, следовательно, определяет меру космоса, меру жизни. Плутарх утверждал, что «солнце, будучи их эпистатом [распорядителем] и судьей, дабы определять, регулировать, знаменовать и объявлять перемены и времена года, которые все порождают, согласно Гераклиту, оказывается помощником верховного бога не в малом и не в пустяках, но в самом важном и самом главном»¹²²¹²³. Зададимся вопросом: не становится ли солнце жертвой Эриний, являя свой теневой аспект?

Понятие «энантиодромии», которое мы также встречаем у Гераклита, означает предрасположенность любых поляризованных феноменов или явлений переходить в собственную противоположность. Мы можем проследить этот процесс, рассмотрев амбивалентность одного из самых важных символов — символа солнца, а более конкретно, — проанализировав его энантиодро-мические изменения на примере солнечных божеств.

Греческим аналогом имени истребителя является имя Апол-лион. В сирийском манускрипте Откровения (6 в.) вместо него начинает фигурировать имя солнечного божества — Аполлона, являя, таким образом, его тождественность истребителю. Ряд вопросов может вызвать и культ другого солнечного божества, известного как Адрамелех (параллельным ему божеством, олицетворявшим луну, был Анамелех). Уроженцы Сепарваима почитали его весьма необычным способом: «сожигали сыновей своих в огне» на его алтарях. И совершенно обескураживает то, что, согласно преданиям, это солнечное божество ненавидело сатану за то, что тот опередил его, подняв ангелов на восстание. Приводятся строки из «Мессиады» Клопштока:

«Я превращу в гроба твои творения; природа, я хочу со смехом заглянуть в твою бездонную гробницу! Вечный, я буду забавляться тем, что на могилах миров создам новые творения, чтобы вновь их разрушить.. .»¹⁸⁵

В одной из своих книг Александр Дугин рассматривает солнце как онтологический центр демонизации мира, и фактически в нашей извращённой вселенной оно не может быть чем-то другим. Как не вспомнить Фёдора Сологуба, видевшего в солнце символ зла, дракона, что мучает людей, оказавшихся пленниками на подвластной ему земле?